«Обвинительное правосудие» или халтура: как простое дело о ДТП следствие превратило в сложную задачку с массой неизвестных
Впервые термин «обвинительное правосудие» я услышал от одного из адвокатов обвиняемого по уголовному делу в далёком 2000 году. Тогда я только-только начинал свой путь в журналистике, устроившись в газету криминальным репортёром.
По словам этого адвоката, в нашей стране вся правоохранительная система выстроена так, чтобы посадить того, кого следователь посчитал виновным. А любые доказательства невиновности попросту игнорируются и списываются на попытку избежать заслуженного наказания.
Правда, когда я задал вопрос этому адвокату, считает ли он своего подзащитного невиновным, тот предпочёл уклониться от прямого ответа. И впоследствии стало понятно почему. После ознакомления с материалами дела стало ясно, что его подопечный виновен по самое «не балуйся», а все доказательства обратного не выдержали никакой критики.
Подобная ситуация в будущем повторялась не единожды. Ни разу за все 17 лет работы в журналистике, мне не удавалось даже близко познакомиться с тем, что называют «обвинительное правосудие». Берясь знакомиться с очередным делом, рано или поздно выяснялось, что «доказательства» невиновности слишком натянуты, чтобы быть правдой, а дыры в позиции обвинения практически всегда объяснялись небрежностью либо следователя, либо эксперта, либо полицейского, которые поленились оформить документацию строго по протоколу или «докрутить» тот или иной эпизод до логического конца.
Последнее, конечно, систему совсем не красит и попросту возмутительно, но услужливо подсунутые адвокатами ляпы оппонентов, ни разу не были настолько серьёзными, чтобы заподозрить правоохранительную машину в том, что она невиновного делает виновным.
Плюс к этому на ставший уже контрольным, вопрос: «А вы сами-то верите в невиновность своего подзащитного?» - ни один адвокат, ни разу не дал однозначно утвердительного ответа. Максимум: «Скорее да».
В свете этого понятно, почему к термину «обвинительное правосудие» у меня за долгие годы сложилось весьма скептическое отношение.
Потому, когда в середине февраля в редакцию обратился калужанин Александр Смычков, осуждённый на 4 года колонии-поселения за ДТП, в котором погиб двухлетний ребёнок, и утверждавший, что его засудили, внутренне я готовился к повторению хорошо знакомой истории: ознакомление с делом и вежливый отказ в публикации.
Но дальнейшее разбирательство, документы, показания свидетелей и обычная логика распорядились совсем иначе.
Роковая авария
Александр Смычков – пенсионер, подполковник милиции в отставке, новогодние каникулы 2015-2016 вместе с женой Еленой проводил в Рязани. Они, выйдя на пенсию, часто путешествовали по стране на своём автодоме марки «Форд».
Домой из Рязани отправились в субботу, 9 января. Путь в Калугу был сложным – разбушевалась метель, ехать по трассе приходилось не более 60 км\час, а когда добрались до дороги Новомосковск – Тула и встали в колонну, то и вовсе сбросили скорость до 50-ти.
На 20-м километре этой трассы, в Киреевском районе Тульской области, внезапно перед «Фордом» резко затормозил автомобиль. Калужанин тоже ударил по тормозам, на скользкой дороге автодом занесло и выбросило на встречку, где сначала произошло столкновение с «Ауди», затем с автомобилем «Мицубиси», а затем леговушку по касательной задел микроавтобус «Мерседес».
В «Мицубиси» ехала семья туляков – муж с женой и их двухлетний сын. Последний, ударившись о переднее сиденье, получил травму головы, от которой через несколько дней скончался в больнице.
Два варианта
Согласно версии защиты, автодом после столкновения с «Ауди» вынесло на обочину, где он застрял в сугробе. А затем в уже стоявший «Форд» врезался «Мицубиси».
По версии же обвинения, которая взяла за основу показания туляков, автодом вылетел на встречную полосу и, столкнувшись с «Ауди», врезался в «Мицубиси», после чего оба автомобиля вылетели на обочину, где и застряли в сугробе.
В случае если дело обстояло по первому варианту, то данное ДТП разделяется на две аварии. В первой, несомненно, виноват «Форд», а вот во второй, где погиб ребёнок - «Мицубиси», водитель которого неправильно сориентировался и вывернул руль вправо, к обочине. Туда, куда улетал автодом.
В случае же истинности второго варианта, авария была одна и виноват в ней водитель автодома.
Вопрос подследственности
- Я ещё на предварительном следствии почувствовал, что дело почему-то идёт к обвинению Смычкова, хотя и тогда, и до сих пор абсолютно уверен в его невиновности, - рассказывает адвокат калужанина Артём Волков, став первым на моей памяти защитником, который высказал безоговорочную веру в невиновность своего подопечного.
Более веские, чем предчувствие, основания не доверять следствию появились у защиты после предъявления обвинения Смычкову.
Здесь стоит сделать небольшое пояснение. С момента возбуждения уголовного дела и до предъявления обвинения Смычков проходил по нему в качестве свидетеля. Этот статус, пожалуй, самый «бесправный» в уголовном деле. Свидетель не имеет права знакомиться с материалами дела, просить следователя назначать экспертизы или предъявлять доказательства. Даже знать, кто обвиняемый, подозреваемый или потерпевший – тоже не его ума дело.
И только получив статус обвиняемого Смычков и его адвокат с изумлением узнали, что один из участников трагических событий января, тот, кто управлял «Мицубиси» и чей сын погиб в аварии – руководитель одного из отделов госнаркоконтроля, и поныне работающий в органах тульского УМВД.
При этом расследование обстоятельств аварии вело следственное управление полиции. Хотя по закону в случаях, где фигурантами уголовных дел являются действующие сотрудники органов, расследованием должен заниматься следственный комитет.
Однако справедливости ради стоит сказать, что формально закон нарушен не был. Водитель, сидевший за рулём автомобиля, в котором погиб его сын, проходил по делу как свидетель. А в обязательном порядке передавать дело в следственный комитет полиция обязана только в том случае, если действующий сотрудник правоохранительных органов является пострадавшим, подозреваемым или обвиняемым.
Но здесь, опять-таки справедливости ради, нельзя не упомянуть и о том, что в случаях, когда действующий сотрудник правоохранительных органов является лицом, заинтересованным в результатах расследования, дело всё равно принято передавать следственному комитету. Просто от греха подальше. Чтобы не было ни малейшего повода сомневаться в объективности расследования.
В этом деле мы, несомненно, видим самую что ни на есть кровную заинтересованность сотрудника органов в результатах расследования. Однако оба следователя управления полиции, которые на разных этапах занимались этим делом, отказались уступить место коллегам из следственного комитета. Позже, на суде, следователи пояснят это тем, что хотели избежать бумажной волокиты.
Здесь как нельзя кстати будут слова Уполномоченного по правам человека в Калужской области Юрия Зельникова, сказанные, правда, немного по другому поводу: «Если подойти формально – всё правильно, а по существу – издевательство».
Как видно из протокола судебного заседания, следователь открыто говорит, что был уверен в виновности Смычкова за несколько месяцев до предъявления ему обвинения. То есть в течение нескольких месяцев Смычков был фактически подозреваемым, но официально – в статусе бесправного свидетеля. Здесь налицо грубейшее нарушение права подозреваемого на защиту и справедливое судебное разбирательство.
Странная справка
Серьёзные вопросы вызывает медосвидетельствование участников аварии на алкогольное опьянение. Все водители, кроме сотрудника госнаркоконтроля, прошли его на месте аварии, а он в больнице, куда повёз своего сына. Правда, соответствующую справку следствие приложило только в самом конце предварительного следствия, и только после неоднократных жалоб со стороны Смычкова и его адвокатов на её отсутствие. Но, появившись в деле, эта справка - с путаницей в датах, явными следами исправлений - вызвала больше вопросов, чем ответов.
Красноречив сам по себе и тот факт, что водитель «Мицубиси», покинув место ДТП, чтобы отвезти сына в больницу, обратно не вернулся, а тульская полиция даже административное дело по этому факту не возбудила. Просто закрыла глаза как на серьёзное нарушение - оставление места ДТП, - так и на возможную его причину – нежелание проходить освидетельствование на алкоголь.
Но это всё из разряда предположений, которым, увы, теперь уже так и суждено остаться всего лишь предположениями…
В этой справке непонятна чехарда с датой взятия анализа на алкоголь, но главное, при внимательном рассмотрении совершенно очевидно, что 0,020 промилле появилось после исправлений. Кто и зачем вносил их, что на что исправлял – важные вопросы, поиском ответа на которые следствие не озаботилось.
13 лет стажа без памяти
Как уже было сказано выше, защита и обвинение отстаивали кардинально противоположные версии случившегося. Адвокаты утверждали, что аварий было две и если в первой вина их подзащитного не вызывает сомнений, то во второй Смычков невиновен. Обвинение же настаивало на том, что второй эпизод аварии является не отдельным ДТП, а только лишь его частью и вина Смычкова в смерти ребёнка неоспорима.
Как правило, ответы на большую часть вопросов о механизме и ходе аварии даёт схема ДТП, описание вещевой обстановки, положения обломков. Это требует кропотливой, крайне внимательной и ответственной работы на месте аварии. Увы, но здесь совсем другой случай.
Следователь, которая работала на месте ДТП в тот праздничный посленовогодний день, на суде даже не смогла разобраться в собсвенноручно нарисованной схеме ДТП, и отгородилась ото всех заклинаниями «Я не знаю» и «Я не помню».
Вызывают вопросы и выводы экспертов. Согласно заключению экспертно-криминалистического центра УМВД Тульской области, на чьи данные опиралась прокуратура, столкновение автодома и «Мицубиси» произошло на проезжей части, и автодом был в движении. А согласно выводам эксперта калужской лаборатории судебной экспертизы, это произошло на обочине, и автодом стоял. Причём, имеющиеся фотографии с места ДТП говорят в пользу калужского специалиста.
Кто из них прав – большой вопрос. В ангажированности и предвзятости в равной степени можно подозревать как калужского, так и тульского специалиста. Сомнения могла бы снять экспертиза, проведенная где угодно, но не в тульской полиции и не в Калуге. И это настойчиво предлагала сделать защита, но суд не прислушался к этим просьбам и поверил выводам специалиста УМВД по Тульской области.
Очень многие детали могли бы прояснить фотографии, которые следователь с 13-летним стажем и девичьей памятью делала на месте аварии, но они непостижимым образом исчезли.
В дело пришлось прикладывать фото и видео, сделанные на месте ДТП водителями, а также найденные позже в интернете.
А был ли свидетель?
Настораживают и показания одного из свидетелей обвинения. Он ехал на переднем сидении маршрутки, которая двигалась за автодомом. По словам мужчины, после столкновения из автодома вылетели газовые баллоны, запах от которых был настолько силён, что почувствовался даже в салоне маршрутки.
Правда, никто из участников и свидетелей аварии, кроме этого человека, запаха газа не почувствовал. Возможно, потому что его не могло быть в принципе. Баллоны, предназначавшиеся для газовой плитки в автодоме и вылетевшие на проезжую часть после столкновения, были пустыми. Так что чьими газами нанюхался свидетель обвинения – большой вопрос. Что, в свою очередь, делает актуальным и другой - а был ли вообще этот свидетель?..
Вызывает подозрения в честности этого человека и то, что он настойчиво, «до победного конца», утверждал, что «Форд» после аварии перегородил полдороги и изменил своей уверенности только после того, как к делу приложили фотографии, опровергающие его показания.
Внести ясность мог бы водитель той маршрутки, в которой ехал мутный свидетель, но суд отказался принять меры к установлению его личности, а у адвокатов не было возможностей, которые позволили бы сделать это самостоятельно.
Ещё один факт в этом деле и вовсе вводит в ступор. Судя по всему, один из тех следователей, что отказался передавать дело следственному комитету, подделал подпись Елены Смычковой под её показаниями, а на суде сказал, что беседовал с ней лично. При этом сидящую в зале суда Елену попросту не узнал.
- Моя жена в тот день, когда якобы проходил этот допрос, была в Калуге и тому есть свидетели, - говорит Александр Смычков. - Елена физически не могла быть одновременно в двух местах!
Озвученная в суде неправда ставит под сомнение честность и других слов следователя.
В заключение
В идеале главная задача следствия – разобраться в ситуации максимально подробно и предоставить суду настолько полную картину произошедшего, что у него не возникнет ни малейшего сомнения в её истинности и судье останется только оценить личность преступника и решить вопрос с тем, какое именно наказание поможет его исправлению.
Но это - в идеале, которого в реальном мире попросту не существует. Уголовных дел, лишённых противоречий и сомнений, не может быть в принципе. Равно как и обвинений, в которых защита не найдёт огрехов и слабых мест.
Возможно, прокурор прав и Смычков действительно виновен и просто пытается избежать наказания – всё-таки обвинение строило свою позицию не на фантазиях и домыслах. Но позиция защиты в этом деле выглядит убедительнее, её выводы, аргументы и сомнения в доказательствах вины - логичнее доводов прокурора. А все сомнения по закону обязаны трактоваться в пользу обвиняемого. И суд, безоговорочно принявший сторону государственного обвинителя, наверняка этих сомнений был лишён.
Но, как перечисленные выше, так и некоторые другие, оставленные за рамками этой статьи весьма сомнительные моменты этого дела, всё равно заставляют задуматься над тем, что «обвинительное правосудие» - это всё-таки не сказка адвокатской братии, придуманная, чтобы оправдаться перед клиентами за свои неудачи, а, может статься, явление более чем реальное.
Окончательная точка в этом деле ещё не поставлена. Смычков опротестовал приговор в апелляционную инстанцию. Его адвокаты требуют полного оправдания своего подзащитного, хотя и ряд заявлений защиты в ходе суда, и её аргументы во время прений сторон говорят о том, что главная цель адвокатов – добиться нового расследования. И это, кстати, ещё один несомненный плюс в карму тем, кого в этом деле правосудие считает злодеями.
Справочно
В рамках одной статьи мы не можем охватить все детали и нюансы и наверняка у читателей по ее прочтении остались вопросы. Ответы на них могут дать прения сторон. Именно на этом этапе стороны подытоживают свои позиции и аргументируют их. Ознакомиться с прениями прокурора и одного из адвокатов защиты можно по ссылкам ниже
