Выборы, которых не было
По прошествии 4 дней со дня выборов, состоявшихся в Калужской области 13 сентября, анализируем их итоги.
Выборы губернатора
Результаты выборов губернатора были предсказуемыми и непредсказуемыми одновременно.
Даже действующий депутат Госдумы Вадим Деньгин от ЛДПР честно говорил, что участвует в выборах не ради победы, а ради участия в политическом процессе. Стратегия абсолютно разумная – узнаваемость себе он поднял. Всерьёз рассчитывали на победу своего кандидата коммунисты, но это уже предмет не политологического анализа.
71% доверия – результат, конечно, высокий. Но с другой стороны – оказывается, 29% (почти треть!) калужан не поддержали человека, превратившего Калугу из провинциального захолустья в динамично развивающийся город с высокоразвитой современной промышленностью.
Мы говорим: Артамонов, подразумеваем: бурный промышленный рост, множество иностранных предприятий, технопарки и свободные экономические зоны. Но вот в Тамбовской области его коллега Александр Никитин получил поддержку 85% избирателей. При этом нет там ничего того, чем сейчас гордится «регион-лидер».
Как такое могло произойти? Во-первых, это низкая избирательная явка, которую мы ещё разберём подробнее. Дело в том, что при снижении явки меняется и социально-психологический портрет избирателя.
Первой всегда отпадает молодежь, затем – представители среднего класса. А самыми надёжными избирателями являются те, кто в силу своего возраста и образа жизни голосуют из ностальгии по молодости, здоровью и «Союзу нерушимому республик свободных». Не хочу никого обидеть, но образ жизни формирует мировоззрение, от этого никуда не деться.
Вторая причина – это невнятная избирательная кампания губернатора. По сути, это были те же отчёты о работе, только в форме предвыборной агитации.
Тут вспоминается анекдот времен перестройки: оружейный завод встал на путь конверсии, но как ни старался сделать сковородку, всё равно то пистолет, то пулемёт получался.
Отчитаться об успехах – отчитались. Но прямой корреляции между экономическими достижениями и электоральной мотивацией не существует. Люди могут быть крайне недовольны жизнью в очень благополучных условиях и, наоборот, быть вполне довольны и даже счастливы в условиях крайней нищеты. Всё дело в интерпретации.
Поэтому вместо того, чтобы рассказывать о надоях, нужно было объяснить избирателю зачем ему идти на выборы и почему для власти это важно. И тогда и явка была бы на уровне, и уровень поддержки губернатора выше.
Выборы, выборы: депутаты прибыли!
В этом году выборы в Заксобрание и в Гордуму Калуги проходили по смешанной партийно-мажоритарной системе. Тут для партий было важно своих наиболее сильных и узнаваемых депутатов пустить по одномандатным округам, чтобы получить максимум голосов в совокупности.
В этом плане «Единой России» было сложнее всего, потому что на прошлых выборах планка была поднята невероятно высоко. Единороссы понимали, что их результаты будут сравнивать не с результатами других партий, а с их же собственными, полученными на прошлых выборах. Таким образом, можно сказать, что «Единая Россия» на этих выборах соперничала сама с собой.
Коммунисты – назад!
Это была задача-минимум – сохранить за собой количество мест в представительных органах. Задача-максимум: заменить заметно теряющих адекватность коммунистов на более управляемых ЛДПР-овцев. В этом плане немного не срослось.
Результат коммунистов сократился более чем вдвое, это правда. За КПРФ в области проголосовали 28 тысяч человек. В марте 2010-го за них же проголосовали 70 тысяч человек.
Однако ЛДПР нарастить свой результат тоже не получилось. От избирательной кампании они фактически отстранились, наверное, рассчитывая, что для них каштаны из огня вытащат единороссы. Но в результате тем и отошли полученные бонусы.
А вот кого постигло разочарование, так это коммунистов и эсеров. Коммунисты рассчитывали на то, что их результат значительно вырастет. Почему – кажется, они и сами этого не понимали, просто так хотелось.
Предвыборную кампанию они фактически прохалявили, если не считать передвижной билборд с каким-то коммунистом, как две капли воды похожим на кандидата в губернаторы Игоря Владимировича Цаплина из «Дня выборов».
А вот эсеры были, пожалуй, единственными, кто развернул хоть и хиленькую, но всё-таки полноценную избирательную кампанию. Правда, стратегию они выбрали неудачную.
ЖКХ – это, конечно, важно. И политически безопасно. Но это вообще-то сфера ответственности управляющих компаний. А так получилось, что целая политическая партия сама, добровольно, низвела себя до уровня общества защиты прав потребителей в сфере ЖКХ.
Такая откровенно мещанская ориентация, как мне кажется, не сработала. Всё-таки, русский человек любит мыслить широко. А для иного ситуация в Сирии важнее состояния собственного крана в ванной.
В итоге – результат, явно неадекватный вложенным средствам. На мой взгляд, если бы эсеры разыграли тезис социальной справедливости в широком смысле, результат можно было бы удвоить при таком же уровне вложений в кампанию.
Жёлтая карточка для власти
Нельзя сказать, что власти не знали о том, что явка будет низкой. Политтехнологи это поняли ещё год назад, для чего в бюллетени была внесена графа «Против всех». Её смысл – увеличить явку за счёт протестного электората.
А за день до выборов даже появились листовки-напоминалки об этой графе.
Но у таких чисто технологических приёмов эффективность ограничена. В разных округах число проголосовавших «против всех» оказалось в пределах 5-8%. Это и есть тот самый протестный электорат, состоящий в своём большинстве из политизированных креаклов. Они, может быть, и проголосовали бы за прозападных компрадоров, но не имели такой возможности.
На пресс-конференции, посвященной результатам выборов, председатель Заксобрания Виктор Бабурин высказался в том смысле, что низкая явка – это результат того, что у большинства людей все хорошо и поэтому они особо не заморачиваются политикой.
Так-то оно так, это на самом деле не протест. Но его преддверие – отчуждение. При благоприятных условиях и умелой информационной работе его несложно превратить в протест.
Причина такого отчуждения тоже лежит на поверхности: несменяемость политической элиты. Мы ещё помним «вечных» старцев из Политбюро ЦК КПСС, очень не хотелось бы, чтобы сейчас воссоздавалось что-то подобное.
А теперь абстрагируемся…
Взяв после крушения СССР западную избирательную модель, в России переняли её внешнюю форму, но не смогли воссоздать внутреннюю сущность. Помните, как «Старик Хоттабыч» из советского бестселлера сделал для Вольки «часы» из чистейшего червонного золота?
Смысл в том, что западная политическая модель построена на том, что экономическая и политическая элита разделены. Владелец завода там никогда не пойдёт в политику. Вместо этого он установит доверительные отношения с несколькими политиками (это состоятельные, но совсем не богатые люди), которые и будут его представителями в государственных делах.
Такая система очень стабильна, потому что истинные руководители стран сменяются только по наследству. И при этом они никогда не светятся в СМИ, отчего не притягивают к себе зависти и других нехороших чувств обывателей.
Населению же предоставляют возможность менять их представителей, которые по своей сути являются просто ширмами. Вот в их среде и происходит постоянная активная ротация кадров.
Амбициозный молодой человек понимает: владельцем завода ему не стать никогда, но президентом или премьер-министром при должной настойчивости, таланте и удаче он стать вполне может.
В России такую модель построить пока не удалось. Да это и не мудрено: при всей своей внешней простоте, это очень деликатная конструкция, выстраиваемая в странах Запада столетиями.
Это не единственная в мире политическая модель. Какая лучше для России – вопрос философский. Но если уж такую выбрали, так нужно уже и воссоздавать её полностью, а не «тут играем, тут не играем».
А время уже поджимает: в условиях нарастающих кризисных явлений в мировой экономике недоверие к избирательной системе вполне может перерасти уже в недоверие к власти.
А что из этого выходит можно посмотреть на примере стран, где «праздник демократии» уже свершился – Ливии, Египте, Украине. Ведь, несмотря на весь искусственный, сценарный характер этих «революций», их плотью и кровью были те самые амбициозные молодые люди, которые из-за отсутствия социальных лифтов в перевороте увидели единственный путь для своего вхождения в политическую элиту.
