Потомки калужского градоначальника-мецената живут в нищете
Много лет праправнучка Ципулина безрезультатно обивает пороги различных учреждений в надежде улучшить свои жилищные условия.
Без преувеличения можно сказать, что имя Ивана Козьмича Ципулина навсегда вписано в историю Калуги. Достаточно упомянуть о том, что его четырежды избирали на должность городского головы. Управлял он нашим городом 16 лет - вплоть до своей кончины в 1901 году. За это время Ципулин сумел заслужить всенародную любовь.
- Иван Козьмич работал с такой самоотдачей, с какой, пожалуй, не работал ни один городской голова ни до, ни после него. Сколько он для Калуги сделал! Безвозмездно подарил несколько зданий, построенных за собственный счёт. Организовал страховое и пожарное общества, открыл библиотеку. Городской бор не давал рубить, заявляя, что это народное достояние. Железная дорога должна была идти через Вязьму. Так он преподнёс бриллиантовое колье московской губернаторше, чтобы в итоге дорога прошла и через Калугу, - говорит его праправнучка Марина Николаевна ЗУБОВА.
Ципулин был меценатом, потомственным почётным гражданином Калуги. И логично было бы предположить, что его наследникам обеспечено безбедное существование. Тем более что Ципулины породнились с известными купцами Вашковыми. Их дома стоят по соседству на улице Подвойского. Да и сами потомки - 79-летняя Марина Николаевна Зубова с дочерью - живут в доме своего пращура Вашкова.
В этом доме выросло не одно поколение семьи Вашковых. Но их потомки собственниками не являются. В прошлом году здание признали аварийным. Однако здесь всё ещё живёт несколько семей.
Огород упирается в дом Ципулина.
Чья эта улица, чей это дом
- Наша семья отсюда никогда никуда не уходила, - говорит Марина Николаевна. - Здесь жил мой прапрадед, родился мой прадед, а потом и моя бабушка в 1891 году.
Однако чувствовать себя полноправной владелицей родового гнезда Марина Николаевна не может. Репрессии в 30-х годах прошлого века перевернули существование её близких и отразились даже на её судьбе.
- Я с детства знала о своих корнях. Видела, как по Оке ходил пароход «Анатолий Серов». Мне говорили, что и мой прапрадед Ципулин был судовладельцем, - вспоминает Марина Николаевна.
А вот о роде Вашковых в семье говорили мало и неохотно.
- Тогда об этом упоминать было нельзя, нас с сестрой и братом оберегали. Но всё равно мы частенько у моей бабушки Ольги Фёдоровны, урождённой Вашковой, спрашивали: «А где похоронен твой папа?» Она молчала. Спустя годы мы узнали, что в 1938 году её отца, больного, на носилках принесли на станцию «Сухиничи» и расстреляли, как собаку… Изначально Вашковы были купцами - лесопромышленниками. Иван Иванович Вашков, когда дела у него пошли хуже, приехал в Калугу из Белёва. На нынешней улице Подвойского купил трём своим детям по дому. Эти строения и сейчас стоят напротив друг друга. В доме его сына Василия, моего прапрадеда, я и выросла. У Василия родился сын Фёдор - отец моей бабушки. Он был единственным ребёнком в семье, и бабушка тоже. Василий купил бани на улице Воробьёвской. Сейчас на них висит памятная табличка с ошибкой - якобы это бани Ивана Ивановича Вашкова. В 1930-х годах в стране началась настоящая бойня. Уничтожалось собственное население. У нашей семьи отняли всё, что только было можно. Мой прадед решил припрятать золото, жить-то на что-то надо. Драгоценный металл отдали знакомым евреям. Они его так и не вернули. Когда начались преследования, прадед уехал в Сухиничи. А его дочь - моя бабушка - осталась в Калуге. Прадед работал на советскую власть счетоводом. В 1937 году его оговорили, забрали и осудили. У меня есть протоколы допросов. Прадед сообщил, что у него есть дом и бани, в которых работают 8 человек. Дом, где я сейчас живу, конфисковали, но не национализировали. Внизу были подвал и прачечные, а вверху - светёлка. В 1942 году, в войну, стали заселять подвал. Жить там было невозможно - сырые бетонные стены. Наша семья в нём картошку хранила. Затем жильцы появились и в верхнем этаже - в светёлке. Нашей же семье оставили в доме несколько комнат. В 1961 году дом сломали и перестроили. Всё, что могли при капитальном ремонте унести, утащили сотрудники домоуправления. В частности, из дома вывезли 30-сантиметровые дубовые доски, из которых был сделан пол. А затем приподняли подвал. Теперь по документам он числится как цокольный этаж.
Концов не найти
Марина Николаевна Зубова, выйдя замуж, уехала из родового гнезда. Однако волею судеб вскоре в него вернулась и вырастила здесь своих детей. Она наблюдала, как в дом её прапрадеда заселяют новых жильцов, которые потом получают благоустроенные квартиры. Видела, как огород, на котором несколько поколений Вашковых выращивали овощи, становится собственностью скульптурной фабрики.
- В 90-е разбойничьи годы прошлого века наш дом государство взяло под охрану. Правда, после перестройки 1961 года от строения практически ничего не осталось. Когда в 2002 году я обратилась в архив за информацией о своём доме, ответ меня шокировал. Там такое наворочено! Получается, что мой дом вовсе и не мой. Якобы он построен только в 1901 году. В 2016-м дом признан аварийным, а моя квартира - нет. Чиновники мне заявили: я должна доказать, что здесь условия, невозможные для нормальной жизни. Сейчас дом поделён на 5 квартир. Но только мне приходит платёжка с графой «Плата за наём помещения».
Мы сидим с Мариной Николаевной за столом. Вспухший потолок над нами заклеен скотчем. С пенсией в 12 тысяч рублей, с дочерью-инвалидом второй группы, ремонт для неё - несбыточная мечта. Единственное достижение 21-го века - АОГВ-отопление. Туалет на улице. Баней пользоваться невозможно. Вода - в колонке напротив. Однако перейти дорогу непросто - перехода нет, и машины не желают пропускать надоедливых пешеходов с вёдрами. Эх, знал бы Иван Козьмич, градоначальник-реформатор, проводя водопровод, что спустя столетие эта роскошь будет недоступна для его праправнучки… Ни магазина, ни остановки общественного транспорта поблизости нет. Поэтому 79-летней женщине приходится подниматься в горку.
- Пока я жива, буду напоминать о себе чиновникам. Я обращалась к городскому голове, губернатору, президенту. Я люблю этот дом. Но мне надо как-то выбираться отсюда. Здоровье уже не то. Ноги болят. Воду носить тяжело, - говорит Марина Николаевна на прощание.
