Берегите нервы – свои и чужие

Уважаемая редакция «Калужского перекрёстка»!
Большое спасибо за то, что вы постоянно уделяете внимание одной из важнейших тем, которая касается либо рано или поздно коснётся каждого, — медицинскому обслуживанию.
В этом отношении появление статьи Т. Бабановой «Поход в поликлинику — удар по нервам» в номере от 18 февраля вполне объяснимо.
Так совпало, что ознакомиться со статьёй мне довелось вскоре после похода в ту же самую 4-ю поликлинику и даже к тому же врачу.
Разница между прочитанным и испытанным по окончании рабочей недели, в предпраздничную пятницу, и заставила сесть за клавиатуру.
Слава Богу, нам, в отличие от почти всех других стран бывшего Советского Союза, удалось сохранить, хотя и с большими и серьёзными оговорками, другой путь — бесплатное медицинское обслуживание. Его в основном и выбирает небогатое большинство.
Во избежание же главной потери —
своего здоровья — вовсе не лишне подумать о работающих сейчас опытных врачах, режим деятельности которых изматывает физически, психологически и морально. Не менее важно их чувство ответственности за свои поступки, иногда принимаемое за излишнюю осторожность.
Они — опора всей системы здравоохранения страны.
А тут — желание пациента получить путёвку любым способом, в том числе с последующим риском для своего здоровья… Допусти врач в поликлинике такой риск, и из-за коммерциализации санаторно-курортных организаций и значительно меньшей ответственности их работников за приехавшего пациента последствия могут быть прямо противоположными желаемым. Догадываетесь, кого будет винить вернувшийся пациент?
При наличии упомянутой автором письма II группы инвалидности и больного сердца, с которым даже сдача ЭКГ для неё — «большая проблема», отказ врача выдать необходимую для получения путёвки справку до поступления результатов анализа крови и ЭКГ (при том, что «Слава Богу, направление на кровь и ЭКГ она дала без проблем») — это выполнение профессионального долга, а не «коррупционный момент или мания величия». Ведь справка — документ не канцелярский, а медицинский.
А то, что обвиняемая автором врач не только выполнила свой служебный долг, но и является настоящим профессионалом, невольно подтверждает и сама Т. Бабанова. Стоит зайти в Интернет и отыскать хотя бы такие доступные для понимания любого книжки, как, например, «Чтение по лицу» Мишио Куши — и цитата из опального врача даже в пересказе автора: «Девушка, я вам дам справку через полгода после предыдущей, и то если мне понравится ваше лицо» — в контексте проводившегося медицинского приёма свидетельствует, во‑первых, о деликатном указании врача на некоторую наивность автора в медицинских вопросах, во‑вторых, о склонности к активному потреблению санаторно-курортных услуг, опасной для нее самой, в‑третьих, о наличии на лице пациента сейчас и в возможном будущем противопоказаний, ясно выраженных для наметанного взгляда специалиста.
Письмо, при всей его спорности, было бы в значительной степени оправдано полезным или хотя бы конструктивным предложением по улучшению медицинского обслуживания.
Однако предложенное внесение в статталон ещё двух показателей, которые, абстрагируясь от личного интереса, и без того можно оценить по общему количеству принятых за смену и общей продолжительности смены, только увеличит непроизводительный расход времени врачей и медсестёр и, соответственно, время нахождения пациентов в очередях. С чем боролись…
А вот памятки по лечению наиболее популярных заболеваний соответствующим пациентам, заинтересованным в своём здоровье, получить было бы полезно и, по мне, приятно.
Наступление времени окончания приема (19:30), а затем — времени окончания работы 4-й поликлиники (20:00) было встречено остававшимися в очереди опасением: всех ли примут?
Однако на приёме врач быстро оценила состояние, наметила необходимые действия и развеяла возникшие сомнения. На мой вопрос, как им в эпидемию удаётся уцелеть без повязок, медсестра только устало махнула потянувшейся к бумагам рукой: «Вчера пятьдесят приняли…»
Для меня приём закончился в начале девятого. Ещё 5–6 человек ожидали своей очереди…
Наверное, и врач Воробьёва, и медсестра вернулись домой после принятых ими более чем полусотни пациентов ближе к девяти вечера. Думаю, обеим было не до праздника и даже не до подготовки к нему.
Владимир МИХАЙЛОВ.

Добро пожаловаться

Ходить здесь опасно
Здравствуйте! Мы — многодетная семья. Проживаем в пос. Воротынск на ул. Центральной, 68. Своими силами потихоньку построили небольшой домик и поставили вокруг участка забор. Хотелось сделать более или менее безопасным и место нашего проживания. Первая проблема: людям, которые в данном районе проживают, опасно ходить вдоль дороги, т. к. ни тротуара, ни освещения нет. Больше года назад мы обращались в администрацию пос. Воротынск, но пока ничего не решилось. Более того: в эти новогодние праздники в мои ворота въехал неизвестный автомобиль, и теперь я должен восстанавливать их за свой счёт. А работаю в семье я один. В полиции отказались заводить дело. Подскажите, как нам быть? И нельзя ли вдоль данного участка положить наконец тротуар и сделать освещение?
С уважением, Алексей Симонов.

Личная история
«Этот город освобождал мой брат»
Когда я получил путёвку в пансионат, даже не поверил, что отдыхать и лечиться буду в Звенигороде — городе, который защищал во время войны (осенью–зимой 1941 года) мой брат Анатолий.
За этот город сражались три дивизии, в том числе — 144-я стрелковая, командиром которой был генерал Пронин, в его честь назван микрорайон Звенигорода. Дивизия входила в состав 5-й армии под командованием генерала Говорова. В 90-е годы я через совет ветеранов познакомился с командиром моего брата — лейтенантом Валентиновым. Ездил тогда на место боёв в Звенигород, где возлагал цветы к обелискам. В боях за этот город погибло 9 тысяч наших воинов. Здесь впервые была применена «Катюша» — грозное для немцев оружие. Командир брата много рассказывал о тех боях. Так, 217-й отдельный батальон некоторое время был расположен в церкви д. Локотня. Сейчас эту церковь восстанавливают, и помогает это делать моя бывшая студентка (у неё здесь дача).
Против нашей дивизии воевали 87-я и 78-я пехотные немецкие дивизии, сформированные в Баварии. Рост их воинов должен был составлять не менее 178 см. Эти дивизии брали Париж, но не могли взять Звенигород. Гитлер рано похвастался: «Подмосковная Швейцария» — в наших руках». Места здесь, действительно, красивые и напоминают Швейцарию. Но не удалось им захватить её. При отступлении гитлеровцы зверствовали. Например, в с. Ершово
из 106 домов оставили 11, а вместо церкви — только битый кирпич.
В документах говорится: «Выступив 22 ноября 1941 года в деревне Хаустово, немцы собрали всё население и, отобрав мужчин и здоровых женщин, отправили их в свой далекий тыл. Отступая, немцы гнали население деревень Фуньково, Скоково, Ершово, Есипово, предварительно предав огню эти деревни… В Ершово немцы загнали в церковь около 100 мирных жителей и раненых красноармейцев, заперли, а потом церковь взорвали».
Всего в 49 селениях Звенигородского района, подвергшихся оккупации, было разрушено 1152 дома, 800 построек,
28 колхозов. После ухода немцев осталось ещё одно страшное наследие — тысячи мин на дорогах, полях и в лесах. С начала весны их обезвреживали бойцы истребительного батальона, оставшиеся в Звенигороде. Но даже после этого людям было боязно выйти в поле.
А мой брат Анатолий продолжал вместе с войсками 144-й стрелковой дивизии освобождать населенные пункты, в том числе и п. Бородино. Он погиб на реке Угре в мае 1943-го. Похоронен на берегу этой реки, в п. Всходы. По рассказам командира брата, Анатолий был награждён медалью «За отвагу» и представлен к званию Героя Советского Союза. В то время многие представлялись к этому званию, но не получали его.
Сейчас Звенигород готовится к встрече 70-й годовщины Победы. Я разговаривал с администрацией района, подарил главе города книгу «Они сражались под Москвой», где я был главным редактором. Хочу к 70-летию Победы написать книгу о ветеранах Звенигорода, с которыми мне довелось общаться. Их уже почти никого не осталось в живых.
Геннадий Перминов.