«Гора Ужасов спасла нас от смерти»

Альпинист Алексей КОСЯКОВ рассказал «Калужскому перекрестку» о том, как едва не стал жертвой теракта в Пакистане и о покорении двух Гашербрумов.

— Эта поездка в Пакистан сильно взбудоражила меня. Раньше как было: возвращаешься с гор, тебе все понятно, настроение — на подъеме. А там столько всего произошло! Сначала — расстрел альпинистов на Нангапарбате. Потом на Гашербруме‑1 буквально передо мной погибли несколько спортсменов…

Мы сидим в уютном кафе в центре города, пьем горячий «Стамбульский чай». Алексей показывает фотографии из Пакистана и рассказывает — обстоятельно и эмоционально. Он молчал полтора месяца. Когда я позвонила Косякову в августе, чтобы договориться об интервью, он попросил отложить встречу: «Очень устал, нужно прийти в себя». Я не настаивала — в этой экспедиции погибли несколько хороших знакомых Алексея. Да и сам он остался жив только благодаря счастливому стечению обстоятельств.

Трагедия на горе Ужасов
Покорять Нангапарбат — гору Ужасов — Алексей Косяков отправился в начале июня. Она должна была стать первым восьмитысячником в послужном списке калужского альпиниста. А 22 июня мир потрясло страшное известие о совершенном на Нангапарбате теракте: в базовом лагере были расстреляны несколько спортсменов. Родные и друзья Алексея сходили с ума от тревоги и неизвестности. И только после того, как он вышел на связь, облегченно вздохнули: жив!

— Такого еще не было, чтобы убивали альпинистов, — говорит Косяков. — Всего расстреляли 11 человек. Но, приди террористы на два дня раньше, погибших было бы гораздо больше.

Мы находились в базовом лагере на высоте 4100 м. 19 июня начался сильный снегопад — снега навалило больше полуметра. Все ушли с горы в лагерь. На тот момент там было порядка 50 спортсменов. Это очень много для Нангапарбата, потому что гора считается технически очень сложной, на нее нечасто ходят.

Дня за два до теракта в лагере появились странные личности. Мы их называли «проповедники». Потом уже поняли, что это были разведчики. С альпинистами «проповедники» не разговаривали. Общались с пакистанцами, которые работали у нас поварами и носильщиками.

Вероятно, террористы рассчитывали, что в лагере будет много народу. Но буквально на следующий день погода улучшилась, и большинство альпинистов пошли на штурм. Так что всем нам просто повезло. Мы говорили потом, что нас спасла гора.

Из нашей группы в лагере оставался только один альпинист — литовец Эрнестас Маркашайтис. Как назло, у него возникли проблемы со здоровьем, он собирался догнать нас позже. Мы с Эрнестасом очень сдружились в экспедиции, много общались. У него были большие планы на эту поездку: после восхождения на Нангапарбат хотел покорить еще один восьмитысячник — К2. Эрнестас дважды штурмовал эту вершину, но безуспешно. Эта попытка должна была стать третьей. Его расстреляли.

Среди погибших оказался и мой знакомый альпинист из Словакии, с которым мы несколько лет назад покоряли пик Коммунизма. После того штурма не виделись, встретились в этой экспедиции, очень обрадовались друг другу.

— О трагедии мы узнали на следующий день утром, когда выходили на связь с базой, — продолжает Алексей. — Поначалу толком не поняли, что произошло. Было только понятно, что кого-то убили. Речи о том, чтобы продолжать восхождение на Нангапарбат, конечно, уже не шло. Во‑первых, это было опасно: преступники на тот момент еще не были пойманы. Во‑вторых, у альпинистов существует негласное правило: если случилась трагедия, экспедиция сворачивается.

Вперед, к Гашербрумам!
24 июня альпинистов эвакуировали на военную базу в небольшой городок Гилгит на севере Пакистана. В тот же день всех спортсменов отправили военным бортом в Исламабад. Всех, кроме Косякова.

— Я максималист по природе, — говорит мой собеседник. — Хотел сходить в этом году на три горы. После неудавшейся экспедиции на Нангапарбат для меня было принципиально «сделать» хотя бы две.

И Алексей их «сделал»! Причем он стал единственным в этом году альпинистом, покорившим сразу два восьмитысячника: Гашербрум‑1 и Гашербрум‑2. На G‑2 Косяков взошел 18 июля, а на G‑1–27‑го. Причем Гашербрум‑1 он покорил в одиночку.

— Гашербрумы — самые удаленные и труднодоступные горы, находятся на границе Китая и Пакистана, — рассказывает Косяков. — G‑1 технически более сложная. В этом году она забрала много жизней. Буквально за несколько дней до моего штурма погиб известный польский альпинист Артур Хайзер. Он сорвался. Следом за ним погибли трое испанских спортсменов. Да, становится немного страшно, когда перед тобой гибнет легенда, а ты идешь тем же маршрутом. К тому же я был тогда уставший после восхождения на G‑2, да еще и на антибиотиках — возникли проблемы с горлом. Но идти надо! У меня не так много восхождений, но если что-то делаю, то ярко. И все уже ждут: если я появился в горах, значит, должен совершить Поступок. Это большая ответственность. Именно поэтому нужно идти всегда — даже тогда, когда очень устал и когда страшно. Ты просто обязан совершить подвиг.

Дух горы
Алексей говорит о себе: «Я везунчик. На одну точку столько смертей, а я ни одного ушиба, ни одной царапины не получил за два восхождения». После этих слов я суеверно стучу три раза по деревянному столу.

Впрочем, во время штурма G‑2 Косяков едва не погиб.

— Была непогода, идти приходилось буквально на ощупь, — вспоминает альпинист. — В какой-то момент понял, что потерял путь и, куда идти дальше, не знаю. Кругом все белое. Решил дойти наудачу до скал, которые едва виднелись впереди. Закрыл глаза, потому что дул сильнейший ветер, пошел вслепую. И вдруг в какой-то момент как будто что-то внутри меня остановило: «Стоп!» Открываю глаза и вижу перед собой пропасть. Сделай я еще один шаг — оказался бы там. Очень страшно.

Вот поэтому-то суеверные альпинисты перед каждым восхождением на гору… разговаривают с ней.

— Нет, духа горы мы, конечно, не вызываем и с бубном не пляшем, — смеется Алексей. — Но с горой обязательно нужно «пообщаться». Я пытаюсь «договориться» с ней, убеждаю принять меня и не убивать. Кстати, некоторые мои коллеги приходят на гору с подарками. Но у меня такой традиции нет.

Прощай, оружие!
— Горы там невозможной красоты! Словами не описать! Нам еще очень повезло с погодой. Мы увидели вершину К2 на фоне чистейшего неба. Но вот сама страна… Столько людей с оружием я не видел нигде! Они присутствуют везде и постоянно. Напряжение в воздухе ощущается почти физически. Часть территории страны вообще не контролируется государством. Пассажирские автобусы часто сопровождают вооруженные военные. Есть районы, куда даже они не рискуют заглядывать. В Пакистане это норма жизни. В безопасности себя не чувствуешь. Зато, когда я вернулся в Россию, сразу понял, в какой замечательной стране мы живем! Какая же она спокойная и хорошая, несмотря на разные перипетии (смеется)!

Тайм-аут
Мы разговариваем почти два часа. Моя чашка с чаем практически пуста, Алексей к своей почти не притронулся. Уже собираюсь задать традиционный вопрос о мечтах и планах на будущее, но мой собеседник опережает:

— Я знаю, о чем вы меня спросите. Отвечу так: сейчас я не строю никаких планов. Я, конечно, собирался следующим летом идти на штурм К2. А в октябре планировал отправиться в экспедицию на непальский восьмитысячник Манаслу. Но после того, что пришлось пережить, я решил взять тайм-аут и просто отключиться от всего этого. Пока я не думаю о том, что будет через год, через два. Но знаю: пройдет совсем немного времени, и горы снова позовут меня. Без них я уже не могу.

Сэр Алекс
В этой экспедиции Алексея Косякова, как, впрочем, и остальных альпинистов сопровождали два помощника, которых нанимали из местных. В Пакистане их называют портерами. Они готовят еду, носят самые тяжелые вещи, ставят палатки.

— Портеры называли меня «сэр Алекс», — рассказывает Косяков. — Поначалу было дико, потом привык. Когда делали стоянку, они первым делом ставили мне кресло, заваривали чай. Потом начинали разбивать палатку и готовить обед. Еда, кстати, там сильно перченая. Питались в основном рисом, бобовыми, гречкой с куриными или рыбными консервами. Иногда — козлятиной. Все это жутко невкусное. Ел только потому, что понимал: это белок, который нужен организму.

Когда возвращались с горы в базовый лагерь, портеры пекли для нас торты и бисквиты. Так и отмечали восхождение. Спиртное в Пакистане категорически запрещено. А по вечерам портеры устраивали потрясающие концерты. В качестве музыкальных инструментов у них были 20‑литровые металлические канистры. Пакистанцы умудряются извлекать из них совершенно потрясающие мелодии.

справка «КП»

• Нангапарбат — один из самых опасных для восхождения восьмитысячников, за что немецкие альпинисты назвали его горой Ужасов. Находится в Пакистане, на северо-западе Гималаев. Высота горы составляет 8126 метров.
• Гашербрум — многовершинный горный массив хребта Балторо в Каракоруме. В переводе на русский означает «светящаяся стена», по другим данным — «полированная стена». Состоит из 7 вершин, высота главной — 8080 м. Всего в состав Гашербрума входит 3 восьмитысячника.
• К2 — вторая по высоте горная вершина в мире. Расположена в хребте Балторо на границе Кашмира и Китая, в горной системе Каракорум.
  

досье «КП»
Алексей КОСЯКОВ родился в Калуге.
Закончил среднюю школу № 26.
Спортивным туризмом занимается с 13 лет.
Покорил все семитысячники бывшего СССР, за что в 2009 году получил звание «Снежный Барс». Единственный в Калужской области обладатель этого титула.