«Мы жили в доме купцов Масленниковых»
В ее семье отношения складывались непросто, и никто не знал, где похоронены погибшие в войну Михаил и Филипп.
В ее семье отношения складывались непросто, и никто не знал, где похоронены погибшие в войну Михаил и Филипп.
— Когда началась война, мне было два с половиной года, — вспоминает Валентина Николаевна ТАРАСОВА. — Мы жили в Калуге, в двухэтажном доме на ул. Кирова, 14. Две наши комнаты находились на втором этаже. Окна почему-то были забиты и только в одно вставлены стекла.
Жила я со старенькой, больной туберкулезом бабушкой и 19‑летней тетей Аней. Мама Татьяна (ей тогда было 25 лет) в первые дни войны ушла на фронт как вольнонаемная. Папа с нами не жил. Он дал мне свою фамилию, но с мамой они не были расписаны. Семья матери переехала в Калугу из деревни Матюково Бабынинского района. У мамы была младшая сестра Анна и два брата — Михаил и Филипп. Еще пятеро ее братьев и сестер умерли в младенчестве. Мой дедушка, видимо, не заботился о содержании семьи. Жили очень бедно, даже голодали. По рассказам мамы, у Филиппа и Михаила были свои семьи. С Филиппом сохранились хорошие отношения, а вот Михаил с родней не знался, жил в достатке — у него были свой дом, сад, жена Анастасия и сын Иван.
Забрала война
— Войну я не помню, слишком маленькая была. Мама и оба моих дяди были на фронте. Их призвали в 1941 году. Тетя Аня работала телефонисткой в пожарной части, которая находилась как раз напротив нашего дома (она и сейчас там находится). Приходилось тяжко. Мы жили на одну ее зарплату. В 1943‑м погиб мой дядя Михаил, а в 1944‑м — дядя Филипп. Где они похоронены, никто не знал. В семье об этом никогда не говорили — видимо, тяжело было вспоминать.
Помню, как мы с бабушкой пошли встречать маму, вернувшуюся с фронта в 1945 году. Ходили к церкви, где сейчас Дом быта. Я бежала впереди, бабушка едва поспевала за мной. У мамы были тяжелые чемоданы, и какой-то мужчина вызвался помочь донести их до дома.
Мечтала о манной каше
— В нашем доме было много детей. Помню всех своих друзей: Толика, Юру, Галю, Леву Платонова. На первом этаже жили брат с сестрой — Вова и Таня. Игрушек у нас не было. И то фантик красивый найдешь — радуешься, то стеклышко цветное — смотришь через него на солнце. Мальчишки делали из досок самокаты. Или найдут толстую проволоку — и колесо катают.
Внутри нашего двора стоял частный дом. В нем жила пожилая женщина с двумя внучками. Она часто выходила на крыльцо, держа в руках кастрюльку и помешивая манную кашу — остужала. Мне жутко хотелось этой каши. Потому что моя семья такой роскоши не могла себе позволить. Бабушка готовила гороховые пироги, в которых было мало-мало теста и много гороха, который я терпеть не могла, и подбирала упавшие на пол кусочки теста. Тетя пойдет что-нибудь продать на базар, а там — милиция. Ее заберут, а то и побьют. Она плачет в комнате. Мне ее так жалко было.
По рынку — на ходулях
— Мостовые в то время в Калуге были булыжные, по ним изредка проезжали лошади. Телеги гремели, а мы, дети, бежали и кричали: «Теть, дядь, прокати!» Нам иногда разрешали проехать на телеге до конца улицы, обратно мы бежали сами. А еще по улицам маршировали с песнями солдаты. Мы выбегали на них смотреть. А вот по ул. Мичурина (ныне Гагарина) мы старались не ходить — там стояли частные дома и гуляли гуси. Мы от них бегали — боялись, что ущипнут.
Рынок с продуктами был там, где сейчас театр. Крутили пластинки. Я любила прибегать их слушать. По рынку артисты ходили на высоких ходулях, нас это просто поражало! Мороженое в то время продавалось вкуснейшее. Его накладывали ложкой: сначала брали кружок вафли, на него — мороженое, а сверху — опять кружочек вафли. Но ели мы его очень редко.
Новая квартира
— В 1947 году бабушка умерла, Анна вышла замуж и переехала. Мы остались в квартире вдвоем с мамой. На зиму нужны были дрова. Их продавали маленькими кучками по нескольку поленьев. Денег не хватало. Тогда мама поменяла нашу квартиру (24 м2) на маленькую (10 м2) на ул. Суворова. Новое жилище было угловое, сырое, зимой промерзало. Когда мне было 10 лет, маму познакомили с мужчиной, он переехал к нам. Для меня это был чужой человек. Я его боялась и ночевала то у соседей, то у тетки. Ходила в 6‑ю школу пешком (барак тети находился на «Спичке»). Но не было страшно. Тогда ни о каких маньяках, педофилах мы и не слышали. Тетя Аня прожила недолго, умерла в 37 лет.
Позже я узнала, что этот дом на Суворова, где мы жили с мамой, принадлежал купцам Масленниковым. Как-то я зашла туда, сказала хозяйке квартиры, что когда-то жила здесь. Она меня впустила. Теперь вместо всей нашей квартиры одна комната — кухня.
Решила искать родственников
— Я сначала работала в швейной мастерской, потом — на ламповом заводе и 20 лет — на почте. Растила дочку Елену, внука Григория. В 1995 году мне очень захотелось найти, где похоронены два моих дяди — Михаил и Филипп. До этого никто из родственников их не искал, у всех других дел было полно. Сначала написала в архив, пошла в военкомат. Про Михаила в семье никто ничего не знал, так как уже до войны с ним никто не общался. А у Филиппа в Калуге осталась жена Катя. Был у них и сын Витя, но лет в 15 ему удалили аппендицит, и он так и не оправился от операции, долго болел и умер. Я сходила к Кате, чтобы расспросить про дядю. Она сказала, расписаны они не были, поэтому похоронку, видимо, получала мать. Однако о Филиппе не было никаких сведений. Но я не переставала его искать.
В дорогу
— Вскоре из архива мне пришел ответ, что мой дядя Михаил, 1902 года рождения, похоронен в деревне Буда Смоленской области. Филиппа я не могла найти долго. Но не отчаивалась, писала во все инстанции. И вот в прошлом году дождалась — пришел ответ, что мой дядя Филипп, 1906 года рождения, похоронен в деревне Николо-Берновичи Смоленской области.
Я решила ехать туда. В этом году 8 мая мы с внуком отправились на машине в Смоленскую область. Сначала поехали к Филиппу. В деревне, где он похоронен, только 2 дома. Место возвышенное, растут березки, но на машине не проедешь. Мы поднялись пешком. Я положила венок.
Потом стали искать Михаила. Оказалось, что, когда ехали к Филиппу, могилу Михаила проезжали. Но мы этого не знали. Время было вечернее, мы заехали в Оршу и остались ночевать в гостинице. Орша мне понравилась — чисто, Днепр, красивые детские сказочные городки, большой памятник Ленину и фонтан. Внук по Интернету посмотрел наш путь, и мы приехали на могилу Михаила. Захоронение ухоженное, рядом — школа, все чисто. Я здесь тоже оставила венок с надписью. 20 лет искала их и наконец нашла. 70 лет почти прошло, как война закончилась…
Валентина Тарасова бережно хранит старые семейные фото.
Жаль, что карточки дяди Филиппа не осталось.
Бабушка и дедушка Валентины Тарасовой (сидят), мама Татьяна (стоит),
тетя Анна (сидит) и дядя Михаил (стоит).
Валя (крайняя слева) на работе в швейной мастерской.
обратная связь
Дорогие читатели! Давайте делиться воспоминаниями о старой Калуге! Расскажите о своем дворе, улице, о том, как раньше выглядел наш город и чем жили калужане. Пишите по адресу: 248000, г. Калуга, ул. Комарова, 36, st@kp.kaluga.ru. Свое мнение оставляйте в комментариях.
Фото Любови КОРШУНОВОЙ и из архива Валентины ТАРАСОВОЙ.
— Когда началась война, мне было два с половиной года, — вспоминает Валентина Николаевна ТАРАСОВА. — Мы жили в Калуге, в двухэтажном доме на ул. Кирова, 14. Две наши комнаты находились на втором этаже. Окна почему-то были забиты и только в одно вставлены стекла.
Жила я со старенькой, больной туберкулезом бабушкой и 19‑летней тетей Аней. Мама Татьяна (ей тогда было 25 лет) в первые дни войны ушла на фронт как вольнонаемная. Папа с нами не жил. Он дал мне свою фамилию, но с мамой они не были расписаны. Семья матери переехала в Калугу из деревни Матюково Бабынинского района. У мамы была младшая сестра Анна и два брата — Михаил и Филипп. Еще пятеро ее братьев и сестер умерли в младенчестве. Мой дедушка, видимо, не заботился о содержании семьи. Жили очень бедно, даже голодали. По рассказам мамы, у Филиппа и Михаила были свои семьи. С Филиппом сохранились хорошие отношения, а вот Михаил с родней не знался, жил в достатке — у него были свой дом, сад, жена Анастасия и сын Иван.
Забрала война
— Войну я не помню, слишком маленькая была. Мама и оба моих дяди были на фронте. Их призвали в 1941 году. Тетя Аня работала телефонисткой в пожарной части, которая находилась как раз напротив нашего дома (она и сейчас там находится). Приходилось тяжко. Мы жили на одну ее зарплату. В 1943‑м погиб мой дядя Михаил, а в 1944‑м — дядя Филипп. Где они похоронены, никто не знал. В семье об этом никогда не говорили — видимо, тяжело было вспоминать.
Помню, как мы с бабушкой пошли встречать маму, вернувшуюся с фронта в 1945 году. Ходили к церкви, где сейчас Дом быта. Я бежала впереди, бабушка едва поспевала за мной. У мамы были тяжелые чемоданы, и какой-то мужчина вызвался помочь донести их до дома.
Мечтала о манной каше
— В нашем доме было много детей. Помню всех своих друзей: Толика, Юру, Галю, Леву Платонова. На первом этаже жили брат с сестрой — Вова и Таня. Игрушек у нас не было. И то фантик красивый найдешь — радуешься, то стеклышко цветное — смотришь через него на солнце. Мальчишки делали из досок самокаты. Или найдут толстую проволоку — и колесо катают.
Внутри нашего двора стоял частный дом. В нем жила пожилая женщина с двумя внучками. Она часто выходила на крыльцо, держа в руках кастрюльку и помешивая манную кашу — остужала. Мне жутко хотелось этой каши. Потому что моя семья такой роскоши не могла себе позволить. Бабушка готовила гороховые пироги, в которых было мало-мало теста и много гороха, который я терпеть не могла, и подбирала упавшие на пол кусочки теста. Тетя пойдет что-нибудь продать на базар, а там — милиция. Ее заберут, а то и побьют. Она плачет в комнате. Мне ее так жалко было.
По рынку — на ходулях
— Мостовые в то время в Калуге были булыжные, по ним изредка проезжали лошади. Телеги гремели, а мы, дети, бежали и кричали: «Теть, дядь, прокати!» Нам иногда разрешали проехать на телеге до конца улицы, обратно мы бежали сами. А еще по улицам маршировали с песнями солдаты. Мы выбегали на них смотреть. А вот по ул. Мичурина (ныне Гагарина) мы старались не ходить — там стояли частные дома и гуляли гуси. Мы от них бегали — боялись, что ущипнут.
Рынок с продуктами был там, где сейчас театр. Крутили пластинки. Я любила прибегать их слушать. По рынку артисты ходили на высоких ходулях, нас это просто поражало! Мороженое в то время продавалось вкуснейшее. Его накладывали ложкой: сначала брали кружок вафли, на него — мороженое, а сверху — опять кружочек вафли. Но ели мы его очень редко.
Новая квартира
— В 1947 году бабушка умерла, Анна вышла замуж и переехала. Мы остались в квартире вдвоем с мамой. На зиму нужны были дрова. Их продавали маленькими кучками по нескольку поленьев. Денег не хватало. Тогда мама поменяла нашу квартиру (24 м2) на маленькую (10 м2) на ул. Суворова. Новое жилище было угловое, сырое, зимой промерзало. Когда мне было 10 лет, маму познакомили с мужчиной, он переехал к нам. Для меня это был чужой человек. Я его боялась и ночевала то у соседей, то у тетки. Ходила в 6‑ю школу пешком (барак тети находился на «Спичке»). Но не было страшно. Тогда ни о каких маньяках, педофилах мы и не слышали. Тетя Аня прожила недолго, умерла в 37 лет.
Позже я узнала, что этот дом на Суворова, где мы жили с мамой, принадлежал купцам Масленниковым. Как-то я зашла туда, сказала хозяйке квартиры, что когда-то жила здесь. Она меня впустила. Теперь вместо всей нашей квартиры одна комната — кухня.
Решила искать родственников
— Я сначала работала в швейной мастерской, потом — на ламповом заводе и 20 лет — на почте. Растила дочку Елену, внука Григория. В 1995 году мне очень захотелось найти, где похоронены два моих дяди — Михаил и Филипп. До этого никто из родственников их не искал, у всех других дел было полно. Сначала написала в архив, пошла в военкомат. Про Михаила в семье никто ничего не знал, так как уже до войны с ним никто не общался. А у Филиппа в Калуге осталась жена Катя. Был у них и сын Витя, но лет в 15 ему удалили аппендицит, и он так и не оправился от операции, долго болел и умер. Я сходила к Кате, чтобы расспросить про дядю. Она сказала, расписаны они не были, поэтому похоронку, видимо, получала мать. Однако о Филиппе не было никаких сведений. Но я не переставала его искать.
В дорогу
— Вскоре из архива мне пришел ответ, что мой дядя Михаил, 1902 года рождения, похоронен в деревне Буда Смоленской области. Филиппа я не могла найти долго. Но не отчаивалась, писала во все инстанции. И вот в прошлом году дождалась — пришел ответ, что мой дядя Филипп, 1906 года рождения, похоронен в деревне Николо-Берновичи Смоленской области.
Я решила ехать туда. В этом году 8 мая мы с внуком отправились на машине в Смоленскую область. Сначала поехали к Филиппу. В деревне, где он похоронен, только 2 дома. Место возвышенное, растут березки, но на машине не проедешь. Мы поднялись пешком. Я положила венок.
Потом стали искать Михаила. Оказалось, что, когда ехали к Филиппу, могилу Михаила проезжали. Но мы этого не знали. Время было вечернее, мы заехали в Оршу и остались ночевать в гостинице. Орша мне понравилась — чисто, Днепр, красивые детские сказочные городки, большой памятник Ленину и фонтан. Внук по Интернету посмотрел наш путь, и мы приехали на могилу Михаила. Захоронение ухоженное, рядом — школа, все чисто. Я здесь тоже оставила венок с надписью. 20 лет искала их и наконец нашла. 70 лет почти прошло, как война закончилась…
Валентина Тарасова бережно хранит старые семейные фото.
Жаль, что карточки дяди Филиппа не осталось.
Бабушка и дедушка Валентины Тарасовой (сидят), мама Татьяна (стоит),
тетя Анна (сидит) и дядя Михаил (стоит).
Валя (крайняя слева) на работе в швейной мастерской.
обратная связь
Дорогие читатели! Давайте делиться воспоминаниями о старой Калуге! Расскажите о своем дворе, улице, о том, как раньше выглядел наш город и чем жили калужане. Пишите по адресу: 248000, г. Калуга, ул. Комарова, 36, st@kp.kaluga.ru. Свое мнение оставляйте в комментариях.
Фото Любови КОРШУНОВОЙ и из архива Валентины ТАРАСОВОЙ.
