Как управляется Россия

Недавно в воронежской вкладке «Аргументов и фактов» под рубрикой «На злобу дня» прочитал материал о существующих в столице Черноземья кланах. Статья коснулась проблемы, которую власти стараются замалчивать. Хотя она дает о себе знать по всей России.

Эта публикация заставила меня задуматься: какими вообще методами управляется страна? Почему сегодня так плохо работает государство и олицетворяющие его чиновники?

Если всерьез проанализировать ситуацию, то становится ясно: начиная от царя Гороха и ханских баскаков, собиравших дань с русских княжеств, постоянным стимулом при управлении был страх. И при Иване Грозном, и при Джугашвили, и в более поздний советский период — всегда люди боялись. Но больше всего трепетали чиновники. Если начинались репрессии — первыми под топор или как минимум на «посадку» шли те, кто при власти. Что было страшным сном советского функционера? Лишиться партбилета. При этом он не только терял льготы и привилегии, но и попадал в немилость, что грозило жестокими карами, в числе которых тюрьма еще цветочки.

Когда этим летом я был в Крыму, нам — русским туристам — рассказывали, что в 1856 году под Севастополем английская конница шла в атаку, но попала под перекрестный огонь защитников города и была уничтожена. Об этой истории потом особо не вспоминали. А в Великую Отечественную, во время конференции в Ливадии, Черчилль сказал Сталину: мол, здесь погиб мой предок — хотелось бы побывать на том самом месте, повидать могилу. Иосифу Виссарионовичу стало неудобно, и он пообещал: «Завтра вас туда отвезут». А сам дал команду — и к утру там появился памятник погибшим англичанам. Большая и красивая каменная стела. Может быть, это очередная легенда. Но вполне в духе того времени.

Сегодня мы вроде бы знаем это, но на самом деле не очень-то понимаем и можем прочувствовать. А двигал ими страх. Если не выполнишь — будешь ликвидирован в том или ином виде. Получается, работали и за страх, и (как результат) за совесть.

Такой способ управления и сейчас вписывается в систему человеческих отношений, как бы мы их ни перестраивали на более цивилизованный манер. Люди ведь всегда одинаковы, и многие начинают наглеть, зарываться. Наиболее мотивирующим фактором остается возможность наказания за те или иные проступки и недоработки. Хорошо или плохо, но на общегосударственном уровне такая система функционировала до 1991 года. А когда она рухнула, взамен ничего не возникло.

У бизнеса есть своя система стимулов — личный интерес, желание заработать. Плюс бывают и альтруистические позывы — сделать что-то полезное. А у чиновников страх пропал, но другой мотивации не возникло. Можно вовсе не работать или делать это спустя рукава. Не расстреляют. Даже не посадят. В крайнем случае уволят, и то здесь существуют правовые механизмы защиты.

Получается, основной резон, заставлявший трудиться на благо общества, исчез, а корыстные мотивы остались. И чиновники начинают находить такие же стимулы, как и предприниматели. Стремятся заработать как можно больше на взятках и откатах. Пилят Россию вдоль и поперек. Каждый приватизировал кусочек госслужбы и работает на личный карман. Как следствие — немощь государства, коллапс управления.

Здесь же возникают и кланы, с которых я начал. Сбившись в стаи, их члены чувствуют защищенность. А если кого удается продвинуть в большие начальники, то он подтянет и всех остальных, чтобы еще больше себя обезопасить. Показательный пример: когда нынешние питерские в лихие 90‑е только набирали по отдельности вес в родном городе, то жрали друг друга. А в Москве теперь даже пальцем не трогают. Наоборот, всячески помогают. Когда время пришло и все добрались до куска — дружно ринулись к корыту. И никто никого локтями не отталкивает: кусок большой — всем хватит.

Если в Советском Союзе при приеме на госслужбу контролировали, кто кому брат и сват, то сегодня эти ограничители исчезли. Страха нет. Вот и получается сплошь и рядом: если отец генерал ФСБ — сынок уже тоже в майорах ходит. Папа председатель областного суда, дочка — районного. В бизнесе такая семейственность, может, и понятна, а для государства это конец.

Даже запятнавших себя соратников любой клан продолжает защищать от преследований закона. Не дает схарчить выбывших. А иногда он просто перерождается в настоящую банду.

Причем кланы формируются на всех уровнях. Есть гаишный, врачебный, адвокатский… Имеется клан следователей, который не так давно рассорился с прокурорским, что вылилось в разборки вокруг игорного бизнеса в Подмосковье. И как в самой столице сейчас заправляют питерские, так и в каждом городе имеются собственные кланы. Они решают свои проблемы. Борются или более-менее мирно уживаются друг с другом. И, несмотря на потуги верховной власти как-то справиться с ними, здравствуют и процветают.

Если еще пару лет назад я писал, что в России идет реакция и это нормальное явление для государственного организма, как восстановление после болезни, то сейчас можно ясно сказать: страна вступила на путь реставрации — советского опыта и подходов к решению проблем. Глядя, как сегодня показывают борьбу с коррупцией, понимаю: поступило указание, как в СССР, начать громкую кампанию по борьбе с этим злом. Причем не принимаются в расчет ни масштабы явления, ни его опасность. Давайте травить и гонять! Под любую такую кампанию попадают и правые, и виноватые. Что это? Думаю, попытка возродить среди чиновничества страх Божий. Удастся или нет? Не знаю. Народ наш отчаянный. Одного посадили — другие еще более оголтело растаскивают то, что он не успел.

Методы борьбы не соответствуют уровню существующего зла. Однако страх можно возродить. Какой? В Западной Европе, где я часто бываю, тоже боятся. Но не верховного правителя, великого и ужасного. Не царя-батюшку, вольного казнить или миловать. Там госуправленцы куда большую угрозу видят со стороны низовых масс. Опасаются, что за них не проголосуют. А если люди тебя не выберут, то тогда уже дорвавшиеся до власти оппоненты могут и посадить: в этом случае никто не защитит от Фемиды, судебных преследований. Рядовые клерки тоже боятся — потерять зарплату, соцпакет, пенсию.

Бояться должны и наши. Но в первую очередь избирателей, поднимающих голос. Гражданского общества. В конечном итоге изменить систему может только население. Сегодня для этого есть определенные возможности: возникают новые партии, вернулись выборы губернаторов, голосование по одномандатным округам. Но если 14 октября снова едва ли не половина избирателей не пришла к урнам, значит, многие из нас по-прежнему не хотят и пальцем пошевелить ради собственного будущего. Не желают думать, разбираться. И все еще мыслят в категориях: «Вы нам должны». Так мы сами у себя отбираем свободы. И они постепенно сжимаются, сходят на нет. Похоже, народ интуитивно тоскует по палке — наверное, считает, что по-другому нами управлять нельзя.

Если оставить все как есть, нормальная мотивация у чиновников и депутатов никогда не появится. Идеальная модель — чтобы один клан сменял другой. И происходило это достаточно часто. А еще было чревато гарантированным разбором полетов. Чтобы после выборов происходили демократические события — расследования сомнительной деятельности предыдущей команды, суды. В результате такой ротации к управлению должны приходить профессионалы, которые за что-то отвечают.

Очень интересен в этом смысле пример Воронежа. Многие не понимают, какие изменения происходят сегодня в городской власти. На самом деле здесь предпринимается, может быть, единственная в стране попытка перейти от клановой системы к управлению профессионалов.

И важнейшую роль играет губернатор. Алексей Гордеев, не связанный с местными кланами, пытается заменить их командой честных, порядочных людей. Распутать «коррупционный клубок», как сам он назвал нынешнюю ситуацию, где все схвачено и приближенные ко двору бизнесмены составляют один сплошной монолит. Намерение расколоть его можно только приветствовать.

Если этот уникальный эксперимент увенчается успехом, то может стать примером для всей России.