В небе над Афганистаном он был неуязвим
Вертолетчик, боевой офицер калужанин Евгений Борисенков служил в вертолетной части в Чите, а воевать летал в Афганистан.
Вертолетчик, боевой офицер калужанин Евгений Борисенков служил в вертолетной части в Чите, а воевать летал в Афганистан.
4 февраля 1989 года последнее подразделение Советской армии покинуло Кабул, а 15 февраля из Афганистана были полностью выведены советские войска. Закончилась десятилетняя вой-на, в которой погибло более 26 000 советских солдат и офицеров. Евгению Борисенкову повезло — он выжил. Воспоминаниями о войне ветеран пограничной службы ФСБ России Евгений Дмитриевич мало с кем делится, разве что со свояком — Виктором Ошаровым, с которым они вместе летали в небе над Афганом, только в разных экипажах.
От Колымы до Афгана — один шаг
Он мечтал стать летчиком. В 1964‑м закончил школу и сразу поступил в Рязанский авиационный центр. Начинал летать на самолетах, но уже через год переучился на вертолетчика. С отличием закончил Сызранское высшее военное училище. А дальше, как и у большинства, — служба. Она Евгения Борисенкова не баловала. По распределению попал в Воркуту, и сразу был назначен командиром экипажа. Шесть лет служил на Колыме. В 1975‑м его перевели в Тикси — туда, где снег даже летом тает не весь. Суровый климат, неустроенный быт. Но он не жаловался на судьбу, ему нравилось все — и служба, и природа.
Через девять с половиной лет Евгения Борисенкова спросили, хочет ли он перевестись в Алма-Ату? Какой вопрос? Конечно! А через неделю пришло распоряжение — продолжить службу в забайкальской Чите. Шел 1979 год. В Афганистане уже шла война.
Молодого лейтенанта сначала распределили на Колыму.
176 боевых вылетов
— Сначала мы просто перегоняли вертолеты из Читы в Мары, назад возвращались на поезде. А в 1981‑м я в первый раз вылетел уже на боевое задание.
— И каковы были ваши первые впечатления от Афганистана?
— Мне показалось, что мы попали в другой мир, ну, будто бы машина времени перебросила нас назад, в прошлое — натуральное «Белое солнце пустыни». И уклад жизни, и повадки у местных жителей остались такими же. Летишь, смотришь — внизу черный автомобиль наподобие внедорожника. Вдруг верх резко откидывается и оттуда — пулеметная очередь. Поэтому мы их называли басмачами. Базировались на своей территории и ежедневно летали на задания в ближайшие приграничные районы Афганистана, где вовсю шли бои.
Боевой друг Борисенкова (четвертый слева) командир экипажа
Сумароков — «Самара» (первый слева) погиб вместе
со своими товарищами.
Боевое крещение
— Первое задание мы получили — ликвидировать банду, зверствующую над местными жителями в районе населенного пункта Акча. Душманы нападали на простых людей и вырезали целые семьи. Мы вылетели двумя вертолетами. Басмачи на лошадях пытались уйти в горы, но передвигаться по пустыне им было весьма трудно. Мы быстро обнаружили эту группу — человек двадцать их было. Ну и уничтожили всех. Это было мое боевое крещение.
— Евгений Дмитриевич, честно, было страшно? Ведь вертолет Ми‑8, на котором вы летали, — это же весьма уязвимая цель для врага. Вот он в небе, на малой высоте, практически как на ладошке, из автомата можно достать, не то что из пулемета или зенитки!
— Вы знаете, когда делаешь свое дело — не до страха. Думаешь, как лучше выполнить задание. Для нас это на самом деле была обычная работа. Да, тяжелая, потому что приходилось в день делать порой по 12 вылетов! Боевого опыта не было, но от вылета к вылету набирались мастерства.
Евгений Борисенков вспоминает,
как порой чудом удавалось уйти от трассирующих пуль душманов.
Приходилось хитрить, надеяться на Ми‑8 и на Бога
— Без наших «вертушек» не обходилась практически ни одна спецоперация. Мы либо высаживали десант, поддерживали их с воздуха, либо эвакуировали бойцов после выполнения задания. И очень часто, когда группа спецназа была вынуждена вступить в открытый бой, у бойцов, чтобы выжить, оставалась только одна надежда — наша помощь.
А случалось, вертолет совершал вынужденную посадку, спецназовцы бились возле него до конца и никогда не оставляли экипаж.
— Вы считаете себя счастливчиком? Вас ни разу не сбивали? Как вам удавалось уходить от пуль и снарядов?
— Безусловно, я счастливчик! Видимо, родился в рубашке! Душманов учили американцы. Они объясняли им технические возможности наших вертолетов. Поэтому нам, чтобы выжить, приходилось летать на предельно малых высотах либо разгонять вертолет до скорости, превышающей инструкции. И они не успевали к нам приноровиться. Хотя пули попадали в вертолет не единожды.
Очень часто к раненым десантникам на большой высоте было не подойти — сразу станешь удобной мишенью для душманских стрелков. Прорваться можно только по низинам ущелья, используя фактор внезапности и летное мастерство.
В 1981 году Евгений Борисенков сумел эвакуировать более 30 бойцов, хотя его вертолет по техническим возможностям мог поднять не более двадцати человек. Но оставлять ребят было нельзя — надо забрать сразу всех. Равнозначно — отдать на съедение шакалам. Они бы погибли ночью.
— Высота площадки — 2600 м. Еле оторвались от земли. И сразу резко нырнули в ущелье. Пролетев со снижением метров 300, вертолет на максимальном режиме и минимальной скорости начал еле-еле набирать высоту. К этому времени наступила черная ночь (там темнеет моментально). Сажать машину пришлось на базовой площадке, обозначенной светом факелов.
Так и на этот раз экипаж Борисенкова задание выполнил.
Самая дорогая награда —
медаль «За боевые заслуги».
Сопровождение колонн
Еще одной важной и очень ответственной для вертолетчиков задачей было сопровождать колонны машин, перевозящих топливо и грузы. Патрулирование над колонной вели посменно несколько пар Ми‑8 и Ми‑24. Летели «змейкой» на скорости примерно 150–170 км/ч, просматривая местность на 2–3 км в стороны (дистанция возможного обстрела), и проводили разведку вперед по трассе на 5–8 км.
«Мы воевали не за награды — просто выполняли свой воинский долг»
У Евгения Дмитриевича — много наград, в основном — медали, а вот ордена нет. Но теми, которые есть, крепко дорожит. Они — настоящие, боевые, заслуженные.
А на самом деле забрать группу бойцов с поля боя и выбраться из огня трассирующих пуль душманов — это уже подвиг, и не на медаль, а на целую «Красную Звезду».
Пока мы беседовали, Евгений Дмитриевич постоянно посматривал на часы и торопился.
— У нас сейчас все по часам, — по-военному уточнил Борисенков. — Пока я тут с вами раз-говариваю, дома жена с внуком. Сейчас уже подошло мое время ее менять! Пора лететь!
И сухощавый, небольшого роста офицер быстро сгреб со стола фотографии и медали и, просто как настоящий вертолет, взмыл и, быстро набирая скорость, понесся в сторону остановки 18‑го маршрута курсом на Правобережье.
Всего Евгений Борисенков выполнил 176 боевых вылетов на территорию Афганистана в должности командира экипажа и командира звена. А потом опять была обычная служба. В 1986 году у Евгения Дмитриевича заболело сердце, его положили в госпиталь на обследование, сделали операцию и признали негодным к службе в армии. К тому времени Борисенкову было всего 40 лет, а за плечами — 23 года выслуги и война.
4 февраля 1989 года последнее подразделение Советской армии покинуло Кабул, а 15 февраля из Афганистана были полностью выведены советские войска. Закончилась десятилетняя вой-на, в которой погибло более 26 000 советских солдат и офицеров. Евгению Борисенкову повезло — он выжил. Воспоминаниями о войне ветеран пограничной службы ФСБ России Евгений Дмитриевич мало с кем делится, разве что со свояком — Виктором Ошаровым, с которым они вместе летали в небе над Афганом, только в разных экипажах.
От Колымы до Афгана — один шаг
Он мечтал стать летчиком. В 1964‑м закончил школу и сразу поступил в Рязанский авиационный центр. Начинал летать на самолетах, но уже через год переучился на вертолетчика. С отличием закончил Сызранское высшее военное училище. А дальше, как и у большинства, — служба. Она Евгения Борисенкова не баловала. По распределению попал в Воркуту, и сразу был назначен командиром экипажа. Шесть лет служил на Колыме. В 1975‑м его перевели в Тикси — туда, где снег даже летом тает не весь. Суровый климат, неустроенный быт. Но он не жаловался на судьбу, ему нравилось все — и служба, и природа.
Через девять с половиной лет Евгения Борисенкова спросили, хочет ли он перевестись в Алма-Ату? Какой вопрос? Конечно! А через неделю пришло распоряжение — продолжить службу в забайкальской Чите. Шел 1979 год. В Афганистане уже шла война.
Молодого лейтенанта сначала распределили на Колыму.
176 боевых вылетов
— Сначала мы просто перегоняли вертолеты из Читы в Мары, назад возвращались на поезде. А в 1981‑м я в первый раз вылетел уже на боевое задание.
— И каковы были ваши первые впечатления от Афганистана?
— Мне показалось, что мы попали в другой мир, ну, будто бы машина времени перебросила нас назад, в прошлое — натуральное «Белое солнце пустыни». И уклад жизни, и повадки у местных жителей остались такими же. Летишь, смотришь — внизу черный автомобиль наподобие внедорожника. Вдруг верх резко откидывается и оттуда — пулеметная очередь. Поэтому мы их называли басмачами. Базировались на своей территории и ежедневно летали на задания в ближайшие приграничные районы Афганистана, где вовсю шли бои.
Боевой друг Борисенкова (четвертый слева) командир экипажа
Сумароков — «Самара» (первый слева) погиб вместе
со своими товарищами.
Боевое крещение
— Первое задание мы получили — ликвидировать банду, зверствующую над местными жителями в районе населенного пункта Акча. Душманы нападали на простых людей и вырезали целые семьи. Мы вылетели двумя вертолетами. Басмачи на лошадях пытались уйти в горы, но передвигаться по пустыне им было весьма трудно. Мы быстро обнаружили эту группу — человек двадцать их было. Ну и уничтожили всех. Это было мое боевое крещение.
— Евгений Дмитриевич, честно, было страшно? Ведь вертолет Ми‑8, на котором вы летали, — это же весьма уязвимая цель для врага. Вот он в небе, на малой высоте, практически как на ладошке, из автомата можно достать, не то что из пулемета или зенитки!
— Вы знаете, когда делаешь свое дело — не до страха. Думаешь, как лучше выполнить задание. Для нас это на самом деле была обычная работа. Да, тяжелая, потому что приходилось в день делать порой по 12 вылетов! Боевого опыта не было, но от вылета к вылету набирались мастерства.
Евгений Борисенков вспоминает,
как порой чудом удавалось уйти от трассирующих пуль душманов.
Приходилось хитрить, надеяться на Ми‑8 и на Бога
— Без наших «вертушек» не обходилась практически ни одна спецоперация. Мы либо высаживали десант, поддерживали их с воздуха, либо эвакуировали бойцов после выполнения задания. И очень часто, когда группа спецназа была вынуждена вступить в открытый бой, у бойцов, чтобы выжить, оставалась только одна надежда — наша помощь.
А случалось, вертолет совершал вынужденную посадку, спецназовцы бились возле него до конца и никогда не оставляли экипаж.
— Вы считаете себя счастливчиком? Вас ни разу не сбивали? Как вам удавалось уходить от пуль и снарядов?
— Безусловно, я счастливчик! Видимо, родился в рубашке! Душманов учили американцы. Они объясняли им технические возможности наших вертолетов. Поэтому нам, чтобы выжить, приходилось летать на предельно малых высотах либо разгонять вертолет до скорости, превышающей инструкции. И они не успевали к нам приноровиться. Хотя пули попадали в вертолет не единожды.
Очень часто к раненым десантникам на большой высоте было не подойти — сразу станешь удобной мишенью для душманских стрелков. Прорваться можно только по низинам ущелья, используя фактор внезапности и летное мастерство.
В 1981 году Евгений Борисенков сумел эвакуировать более 30 бойцов, хотя его вертолет по техническим возможностям мог поднять не более двадцати человек. Но оставлять ребят было нельзя — надо забрать сразу всех. Равнозначно — отдать на съедение шакалам. Они бы погибли ночью.
— Высота площадки — 2600 м. Еле оторвались от земли. И сразу резко нырнули в ущелье. Пролетев со снижением метров 300, вертолет на максимальном режиме и минимальной скорости начал еле-еле набирать высоту. К этому времени наступила черная ночь (там темнеет моментально). Сажать машину пришлось на базовой площадке, обозначенной светом факелов.
Так и на этот раз экипаж Борисенкова задание выполнил.
Самая дорогая награда —
медаль «За боевые заслуги».
Сопровождение колонн
Еще одной важной и очень ответственной для вертолетчиков задачей было сопровождать колонны машин, перевозящих топливо и грузы. Патрулирование над колонной вели посменно несколько пар Ми‑8 и Ми‑24. Летели «змейкой» на скорости примерно 150–170 км/ч, просматривая местность на 2–3 км в стороны (дистанция возможного обстрела), и проводили разведку вперед по трассе на 5–8 км.
«Мы воевали не за награды — просто выполняли свой воинский долг»
У Евгения Дмитриевича — много наград, в основном — медали, а вот ордена нет. Но теми, которые есть, крепко дорожит. Они — настоящие, боевые, заслуженные.
А на самом деле забрать группу бойцов с поля боя и выбраться из огня трассирующих пуль душманов — это уже подвиг, и не на медаль, а на целую «Красную Звезду».
Пока мы беседовали, Евгений Дмитриевич постоянно посматривал на часы и торопился.
— У нас сейчас все по часам, — по-военному уточнил Борисенков. — Пока я тут с вами раз-говариваю, дома жена с внуком. Сейчас уже подошло мое время ее менять! Пора лететь!
И сухощавый, небольшого роста офицер быстро сгреб со стола фотографии и медали и, просто как настоящий вертолет, взмыл и, быстро набирая скорость, понесся в сторону остановки 18‑го маршрута курсом на Правобережье.
Всего Евгений Борисенков выполнил 176 боевых вылетов на территорию Афганистана в должности командира экипажа и командира звена. А потом опять была обычная служба. В 1986 году у Евгения Дмитриевича заболело сердце, его положили в госпиталь на обследование, сделали операцию и признали негодным к службе в армии. К тому времени Борисенкову было всего 40 лет, а за плечами — 23 года выслуги и война.
