Пить или жить?
Эту дилемму сможет решить только русское государство.
Многие наши соотечественники любят выпить — хлебом не корми.
Еще лет пять назад я опубликовал статью «Русское пьянство». И в ней рассказал о личном опыте столкновения с нашим национальным бедствием. У меня, как и у любого человека, который не сильно закладывает за воротник, с детства сложилось негативное отношение к чрезмерным возлияниям. Родители мои были людьми непьющими. Однако старший брат подружился с бутылкой лет в пятнадцать и не расставался с пагубной привычкой до самой смерти. Из-за нее и умер, не дожив до пятидесяти.
Как мы пьем?
Когда при мне говорят, что у кого-то пьет муж, брат или отец, я прекрасно понимаю, о чем идет речь. Ночные дебоши с вызовами милиции и «скорой помощи», исчезновение из дома денег, собираемых по крохам на общие семей-
ные нужды, постоянный страх несчастных родителей — все это я наблюдал подростком, когда мой, в общем-то, вполне нормальный, здоровый и талантливый старший брат, которым я когда-то гордился, вернулся из армии и стал на путь, превративший нашу жизнь в кромешный ад. Из этого я сделал первые выводы: пьянство и алкоголизм ведут к вырождению и распаду личности, к краху семьи.
Сам я впервые попробовал пиво в семнадцать лет, уже уехав из дома и устроившись работать на стройку монтажником-высотником. Но по-настоящему прикладываться к бутылке пришлось только в армии. Спирт, самогон, одеколон, который привозило с собой молодое пополнение, — все шло в ход. Cолдаты пили на спор, пили от скуки и от безделья, пили и так и сяк. В общем, в алкогольный угар, несмотря на изначально негативное отношение к пьянству, окунуться довелось по полной. И следующим моим выводом стало то, что, как ни крути, окружение, в котором находится человек, способно порой сыграть решающую роль в его приобщении к рюмке.
После этого, попав в журналистскую среду, я обнаружил, что и там пьют поголовно. Одним из основных правил общения с героем статьи было раздавить с ним бутылочку, чтобы беседа получилась искренней и непринужденной.
А потом началась перестройка. Одни русские люди все потеряли, а другие стали зарабатывать первые по-настоящему большие деньги. И все принялись пить еще больше: кто — с бедности, кто — с богатства. Многие мои друзья, сегодня вполне успешные люди, через это прошли. Пили от растерянности в новых условиях. Пили, снимая стресс от коренной ломки привычного уклада жизни.
Нынешняя ситуация трезвости тоже не способствует.
Можно ли победить зеленого змия?
Не так давно мне уже приходилось рассказывать о том, как прошлой зимой я приехал в родную деревню на вечер встречи, посвященный 40-летию выпуска. И узнал, что из двух наших классов — трех десятков парней — в нормальном состоянии пребывают 5–7. Остальные либо умерли от водки, либо находятся на грани.
Посмотрел я на все это, а вскоре в очередной раз услышал по телевизору вечную русскую дискуссию о способах борьбы с пьянством. В последние месяцы обсуждение этого вопроса заметно оживилось. Противники жестких мер опять упирают на необходимость прививать нашим людям культуру пития. Дескать, никакие запреты здесь не помогут: не станет водки — народ перейдет на суррогат.
Но я в эту сказку уже не верю. Масса моих товарищей начинали употреблять культурно. А кончалось все одинаково — самогоном, денатуратом и прочим пойлом.
Так что мой жизненный опыт свидетельствует: этими разговорами о цивилизованном употреблении спиртного все только прикрываются. Среди моих знакомых есть очень культурные люди, крупные руководители, в том числе женщины, которые приобщались к стакану чинно и благородно, а сейчас пьют по-черному.
По генотипу русский человек во многом северный. И алкоголь очень быстро приводит нас к деградации. Добавляется еще и влияние азиатских генов, у обладателей которых отношения со спиртным тоже складываются неважно. Вот и получается, что алкоголиков в России — до 5% населения. А о «простых» любителях регулярных возлияний уже и не говорю: их больше в разы.
Причем рука об руку с пьянством идет целая компания разных бед. Мы знаем, что сегодня население страны сокращается примерно на 800 тысяч человек в год, из которых большинство — мужчины трудоспособного возраста. Происходит это якобы по разным причинам. Среди них пальму первенства держат сердечно-сосудистые заболевания. Но давайте посмотрим: чем они вызваны в большинстве случаев? Да все тем же алкоголем: если периодически надираться до посинения, то инфаркт или инсульт не за горами. Та же история — с автомобильными авариями и прочими ЧП.
Преступность вообще отдельный разговор. Украл, выпил — в тюрьму. Знакомая фраза? В ней бы только поменять местами первые два слова. Наверное, именно такая последовательность будет справедлива для доброй половины ситуаций. Или еще типичная картина: нажрались и пошли на поножовщину. МВД приводит страшную статистику: около 80% убийств и почти 50% самоубийств совершаются в состоянии алкогольного опьянения. Половина убитых в момент своей гибели были пьяны.
И не надо стыдливо закрывать глаза. Если бы мы не пили так, как делаем это сегодня, может, процесс вымирания русских замедлился бы и ситуация с демографией стабилизировалась. (Как, кстати, произошло во время горбачевской антиалкогольной кампании.) Поэтому нужно не рассуждать о культуре пития, а брать пример с других стран, находящихся в похожем положении.
В частности, норвежцы, финны или шведы точно так же не способны удержаться от чрезмерных возлияний. Сам я не раз наблюдал, как после первой рюмки они не могут остановиться, мешают один напиток с другим и напиваются не хуже нашего.
Но, приехав в норвежский город с населением около 20 тысяч, я увидел, что там всего один магазин, где продается спиртное. И стоит оно очень дорого.
А в Финляндии и вовсе до недавнего времени долгие годы существовала талонная система: положено тебе три бутылки в месяц — ни грамма больше не продадут. Пока этот порядок не отменили под давлением ЕЭС, финны специально ездили в Питер на экскурсии, чтобы как следует напиться. А мы все время живем в обстановке вседозволенности. Да еще и думаем, что у нас есть время на пустую болтовню о борьбе с пьянством.
С чего надо начинать?
Раз уж без палки не можем, то нужны принудительные меры. Иначе русский народ деградирует и исчезнет с лица земли. Когда говорят, что этиловый спирт нужно отдать обратно в государственные руки, лично я только за. Тем более что во времена советской госмонополии алкоголь приносил в бюджет страны прибыль, сопоставимую с доходами от экспорта нефти.
Плюс необходимо ограничить продажу пива и запретить слабоалкогольные коктейли, с которых начинается спаивание молодежи. Любой нарколог скажет вам, что регулярное их употребление вполне способно вызвать хроническую зависимость. Однако благодаря нашим депутатам пиво не считается у нас алкогольным напитком. И это позволяет пивным компаниям, давно уже скупленным иностранными концернами, проводить массированную обработку сознания нашей молодежи, в геометрической прогрессии множа ряды малолетних алкоголиков. Не остановить эту вакханалию означает поставить крест на будущем своей страны.
По данным общероссийского опроса, проведенного еще в 2002 году, алкогольные напитки (в том числе пиво) у нас употребляют более 80% молодых людей. Причем Роспотребнадзор заявляет, что каждый третий юноша и каждая пятая девушка делают это ежедневно. Стоит ли удивляться, что, согласно прогнозу ВОЗ, в России до пенсии доживут лишь 40% сегодняшних выпускников школ, в то время как в Англии — 90%.
Мириться с такой ситуацией преступно по отношению к будущим поколениям. Да и гражданам постарше надо затруднить доступ к бутылке. Не устану повторять: перед нами уже не стоит вопрос, пить ли нам культурно или нет. Теперь он формулируется по-другому: пить или жить? И этот выбор мы должны сделать как можно быстрее. А помочь здесь может только наше родное русское государство, которое еще предстоит построить.
