Горчаков следил за Толстым
28 октября 1910 года Лев Толстой ушел из Ясной Поляны в Шамордино, чтобы проведать сестру, и этим вызвал тревогу калужских властей.
28 октября 1910 года Лев Толстой ушел из Ясной Поляны в Шамордино, чтобы проведать сестру, и этим вызвал тревогу калужских властей.
Как только Толстой появился в нашей губернии, за ним установили слежку.
30 октября 1910 года калужский губернатор князь Горчаков сообщает полицейским: «…граф Лев Николаевич Толстой совместно со знакомым своим доктором скрылся из имения Ясная Поляна Тульской губернии с целью, как надо предполагать, странничать. Возможно, граф Толстой прибудет в какой-нибудь монастырь Калужской губернии, и в особенности — в Оптину пустынь... Предписываю на случай появления графа Толстого или вообще странника, возраст и приметы которого подходили бы к личности графа Толстого, не применять к нему установленных законом суровых мер как против беспаспортного до выяснения самоличности, и в случае прибытия донести мне».
На следующий день, 31 октября, козельский уездный исправник Чуфаровский пишет Горчакову о том, что Толстой приехал 29 октября ночным поездом в Оптину пустынь, а утром уехал в Шамордин монастырь к сестре.
Говорят, однажды Лев Николаевич пошутил, что в монастыре «700 дур-монахинь, ничего не делающих». Сестра ответила: «Мы за вас молимся» — и позже прислала ему в подарок вышитую подушечку с надписью: «Одна из семисот шамординских дур».
Крестьяне не пустили Толстого на ночь
3 ноября. Рапорт перемышльского уездного исправника губернатору:
«Прибыв к вечеру в гостиницу Шамордина монастыря из Оптиной пустыни в сопровождении доктора Маковецкого и какого-то молодого человека по фамилии Сергеенко, граф Толстой отправился к проживающей в монастыре сестре своей, монахине Марии Николаевне, у которой и провел остаток вечера. На другой день, в семь часов утра, один пешком отправился в прилегающую к монастырю деревню Шамордино и пытался там нанять квартиру у крестьян, в чем ему и было отказано... Днем приехала в монастырь дочь графа Александра Львовна... Граф в течение дня что-то писал, а затем к вечеру отправился к сестре своей, у которой пробыл недолго. Ночью, неожиданно для всех окружающих, объявил о своем решении уехать в Козельск на поезде, что в шесть часов утра, и привел в исполнение. Отъезд его из монастыря был столь внезапен, что сестра его, монахиня, не успела прийти в гостиницу проститься с ним. Администрация монастыря была крайне недовольна пребыванием графа Толстого и решила в случае его намерения остаться отказать ему в сдаче на продолжительное время помещения. Граф, по-видимому, не совсем здоров и часто в течение дня, проведенного в монастыре, лежал. По сведениям, добытым мною в монастыре, граф Толстой уехал из Ясной Поляны вследствие семейных неприятностей, возникших по поводу составленного им духовного завещания, и, по-видимому, возвращение его в Ясную Поляну для лиц, его окружающих, является нежелательным. В Козельск он отправился к поезду, отходящему на Белев, но, по-видимому, с тем, чтобы на одной из промежуточных станций тайно свернуть на Москву».
Позвал священника
5 ноября козельский уездный исправник Чуфаровский направляет калужскому губернатору телеграмму:
«Доношу Вашему Сиятельству, что граф Лев Николаевич Толстой в пути следования заболел и остановился на станции Астапово, откуда послал телеграмму в Святейший синод с просьбой прислать к нему старца Иосифа из Оптиной пустыни. 4 ноября было распоряжение о срочной высылке старца Иосифа, который не выходит из кельи уже много лет. К Толстому 5 ноября отправился начальник скита при пустыни — старец Варсонофий».
Спустя два дня, 7 ноября, Толстому стало плохо. Здесь же, на станции Астапово, он и скончался. Умер Толстой без исповеди и причастия в доме смотрителя. Прибывшего к нему старца не допустили. Сразу же после смерти писателя приставленные к нему сыщики доложили о случившемся в Калугу и получили приказ сопровождать тело до Ясной Поляны.
Испугались беспорядков
Калужские власти были очень обеспокоены тем, что смерть Толстого вызовет волнения среди народа. Калужский вице-губернатор Оленин пишет постановление:
«Чтобы чины администрации не чинили препятствий духовным лицам в служении панихид по скончавшемуся графу, принять меры к тому, чтобы публикации в газетах о служении панихид допускались не иначе как с разрешения полиции при получении письменного извещения от духовного лица».
Однако никаких восстаний и беспорядков не последовало, если не считать некоторых случаев. 17 ноября перемышльский исправник Кормилицын пишет вот такой рапорт:
«Доношу Вашему Сиятельству, что собрание любителей драматического искусства в городе Перемышле в заседании своем 14 ноября по предложению жены земского врача О. Н. Пятницкой почтило память умершего графа Толстого вставанием, причем бывший на собрании помощник мой Лавров при вышеуказанном предложении не встал».
Даже через год после смерти имя Толстого не переставало наводить ужас на калужских чиновников. Губернатор Горчаков дает распоряжение:
«Предписываю исправникам и полицмейстеру озаботиться принятием заблаговременных мер по недопущению по этому поводу никаких уличных демонстраций и вообще противоправительственных и антирелигиозных выступлений, обратив особое внимание на настроение учащейся молодежи и рабочих масс и на могущие состояться гражданские панихиды, заседания и собрания для чествования памяти погибшего писателя. Обо всем, что будет замечено в этом отношении, предписываю немедленно доносить мне и сообщать начальнику калужского губернского жандармского управления».
