Прощайте других — и да прощены будете

Нам достаточно тяжело просить прощения друг у друга, потому что не считаем себя виновными и всегда находим обстоятельства, извиняющие нас. Более того, иногда нам кажется, что попросить прощения даже у близкого человека — это погрешить перед правдой жизни, ведь он действительно виноват, что я разозлился, обиделся, бурно среагировал на его поведение. Но давайте посмотрим, к чему приводит нас непрощение друг друга, нелюбовь друг к другу. Осмотримся: какой исторический ландшафт вокруг нас, какой психологический и нравственный климат в стране и почему наши люди не пытаются удержаться в этой жизни, о чем свидетельствует, например, такое демографическое явление, как «русский крест».

Эвакуация в вечность
В современной России столкнулись две идеологии: 1) без денег можно прожить, а без совести нельзя; и 2) без совести можно прожить, а без денег нельзя. Победила вторая, и большинство русских, оставшихся верными первой парадигме, начали вымирать. Жизнь перестала быть ценной, поскольку она перестала быть человеческой. Это странно, что, может, один из самых неординарных народов, обладающих и хорошим чувством юмора, и природной сметкой, не стал или не смог приспособиться к новым реалиям современного глобального рыночного мира.
Русский народ начал эвакуацию в вечность. «Русский крест» как демографическое явление обозначил начало этого процесса. Смертность в России, по приведенным показателям, в два раза больше, чем в Европе и Северной Америке, и получила новое определение — «сверхсмертность». За последние 10 лет население нашей страны сокращается на 700 — 800 тысяч человек в год. Основная причина — угнетенное состояние духа, отсутствие перспектив на будущее, потеря надежды на справедливость, что отражается доминирующими показателями смертности от болезней системы кровообращения.
И действительно, куда деваться обездоленному, безземельному, бездомному, безработному человеку? Может быть, купить билет в общем вагоне на поезд Россия — Поганки?

Поезд № 2007 Россия — Поганки
Противоестественное расслоение российского общества свидетельствует о том, что мы, образно говоря, едем не в одном поезде Россия — светлое будущее, а движемся в разных составах. Одни едут в поезде Москва — Париж, другие — Москва — Пекин. А часть людей (пусть и незначительная, однако случай этот весьма показателен) решила добровольно заточить себя в подземелье и села в поезд со станцией назначения Поганки. (То самое село Поганки Пензенской области, где и сейчас группа отчаявшихся людей ждет конца света.)
Что гонит людей под землю, да и из самой жизни? От хорошего не побежишь. Есть сегодня что-то такое в самом воздухе. В нем словно разлиты обман, изворотливость, хитрость, неправда. Появились люди, у которых аллергия на все эти грехи. И они ищут способы бежать из такого мира. Уходят в леса, уходят в монастыри, уходят из жизни.
Есть в Сибири такое звуковое явление, которое называется «шепот звезд». Оно возникает в ясные морозные ночи при снижении температуры до -45 — -50°С, когда при дыхании человека слышится слабое непрерывное шуршание, еле уловимый шелест. Не слышим ли шелест исчезающей, словно облако выдыхаемого пара, русской культуры?
Но откуда это настроение, эта жизненная неуверенность, эта нервная попытка убежать от жизни, такой сложной и жесткой? Может быть, от маловерия, от малой духовной работы над собой, от попытки изменить внешнюю ситуацию, а не измениться самому? Да и разве убежишь от себя, от этой маеты...
В попытке такого побега есть некая двойственность. Если человек уходит из мира в монастырь и молится за спасение своей души и всех людей, то это тяжелый молитвенный труд, который нужен людям. Монах трудится, чтобы спасти себя и этот мир. Когда же люди уходят в лес, в подземелье — они хотят спастись в одиночку. Мир пусть пропадает, он заслужил этой участи, а мы спасемся. А если в миру осталась тысяча невинных людей? А если их сто, а если их десять? Где мы должны быть? В спасительном ковчеге или среди погибающих? Кто-то говорил, что никто не спасен, пока не спасены все. Но по силам ли нам такой подвиг? Или жить по другой максиме: спасись сам — и вокруг тебя спасутся другие? Как сочетать все это? Возможно ли?
На практике такие попытки совершаются часто. Например, спасаются не все и не в одиночку, а малой группой. И тогда появляется такое понятие, как сектанство. Может быть, это и есть главный его признак — в сектантстве присутствует сочетание несочетаемого: с одной стороны, ощущение избранничества, а с другой — чувство отверженности, выброшенности за ненадобностью из общей жизни. Таким образом, классическая формула сектанства могла бы быть представлена следующим образом: сектантство = избранничество + отверженность. Сочетание несочетаемого.
Не в таком ли состоянии находится та часть народа, которая начала эвакуацию в вечность? С одной стороны — сохранившееся чувство избранности, нежелание растворяться в чужой культуре, а с другой — нежелание предпринимать какие-либо попытки, чтобы изменить существующее положение и таким образом сохраниться на земле.
Но каким будет мир без русского народа, который так стремительно уходит из жизни? Что это за мир, в котором не будет России? Ведь «Россия — это опорная колонна земного шара, это материк особенного свойства, на котором покоится в пучине бездны мать сыра земля», как пишет русский писатель, наш современник Владимир Личутин. И далее он рассуждает о цели России: «Цель, которая стоит перед Россией, отодвинута за окоем и подобна негаснущей вечерней заре; она отступает иль, наоборот, нестерпимо ярка, скрывается при всяком приближении к ней, и, если мы до сих пор не можем ухватить ее за крыло, это не говорит о том, что цели нет, что мы живем пустыми миражами и сочиненными мифами, но что она грандиозна и неохватна для голоручья — обожжешься, мы еще не готовы овладеть ею как своей, ибо не вполне пока русские».
«Не вполне пока русские». Это удивительная оценка. Ведь каждый из нас понимает русскость как нечто данное, по крови, по происхождению. Родился русским, и все. А оказывается, им надо еще стать.
С чего при этом нужно начать? Опомниться от злого и покаяться, попросить прощения у тех, кто рядом с тобой, за причиненную им боль и обиду и обрести «легкое сердце». Примириться с ближним своим.

Ведь что мы творим с человеком?
Человек стал не нужен никому, кроме самых близких людей. Если он не заплатит за телефон — его отключат, если не заплатит за квартиру — выселят из дома, если не заплатит за жизненно важную операцию, то его «отключат от жизни». Тотальное равнодушие друг к другу. Мы проходим мимо просящего подаяние, пьяного или больного, лежащего на земле, смирились с бомжами, людьми, ищущими пищу в мусорных ящиках, с проституцией, с наркоманией. Мы становимся нелюдями. Привыкаем к тому, к чему привыкать нельзя. Даже к тому, что у нас систематически убивают детей и священников. Что же с нами происходит?
Мы впадаем в грех равнодушия к жизни другого человека, его надеждам, ожиданиям. Человек рассматривает другого человека не как цель, а как средство для достижения своей цели. Конкурентные отношения между людьми становятся базой не только деловых, но и личных взаимодействий. Зависть к материальному успеху другого, как эпидемия гриппа, распространяется по России. Но если грипп утихает, то зависть остается. А ведь она, как моровая язва, разъедает душу человека. И пока он не начнет ценить свою Богом данную ему жизнь как самый большой дар, любить своих близких: супруга, детей, родителей, друзей — и жить этой любовью, верить, что получил все необходимое для счастья, и пока человек не начнет творить справедливость и правду вокруг себя, в своем ближайшем окружении — ничего не изменится.
Но как можно не возмущаться несправедливостью, царящей вокруг нас? Как можно терпеть ту обиду и то оскорбление, которое наносят нам окружающие?
Один из русских, перешедших в ислам, сказал: «Для меня неприемлема сама мысль подставить правую щеку, когда тебя ударили по левой». Да и многие люди считают это правило поведения юродством. Активное противление несправедливости — вот наша страсть. Мы требуем стать человечными от богатых и циничных, требуем стать честными и порядочными от людей лживых и аморальных. Возможна ли такая перемена с ними? Вряд ли.
Есть на свете лишь один человек, которого мы можем изменить. Самого себя, и больше никого. Это так трудно, но это единственная реальная задача, которую мы можем поставить перед собой. Поэтому в православии, если ближний обидел тебя или огорчил, требуется не мстить ему, а предоставить все Богу и молиться за обидевшего тебя. И если он не исправится в делах неправды своей, то по своим грехам ответит он перед Господом. В тебя же да не войдет гнев твой и не повредит душе твоей. Ты не будешь злым, ты станешь добрее — это ли не реальное, хотя и малое, изменение злого и несправедливого мира?
Понятно, что трудно молиться о прощении обидевшего тебя, вот если бы помолиться Богу о его наказании... Это полегче, но это уже не православие. Не прощая других за их реальные грехи и обиды нам, можем ли мы рассчитывать на прощение своих грехов у Господа? И кто из нас без греха? Так что прощайте других — и да прощены будете. Вспомнили вы об этом в прошедшее воскресенье, которое так и называется — Прощеное? Простите и вы меня.
Священник Сергий ЗАРУЦКИЙ.