Русская радость
Что является радостью огромного народа, который тем любезен тебе, что ты сам принадлежишь
ему плотью и кровью?
ему плотью и кровью?
Ответ на самом деле прост. Русская радость — вера православная, потому что ни кровное родство, ни общая национальность не гарантируют в настоящее время общих ценностей и единых норм нравственности и поведения. Когда же перед нами православный человек — православный по убеждениям, а не самоназванию, — мы не боимся его, не ожидаем от него злобы, немотивированной ненависти, агрессии, зависти, коварства. Православный мирен духом и кроток нравом.
Достоевский определял русского человека как православного, а без православия русский человек, по его мнению, нравственно опускается. «Но как же так? — возмутится атеист. — По-вашему, человек, не имеющий веры, не может обладать нравственностью?» Действительно, может ли человек быть атеистом и оставаться нравственным?
В чем тут проблема?
Атеизм — тоже вера, поэтому он также небеспристрастен. Атеист убежден в подлинности своего восприятия мира, в котором нет места Богу, и в иллюзорности восприятия действительности верующим человеком.
Верующий же осознает как главную ценность своей жизни Бога. И это кардинальным образом меняет его структуру ценностей.
По существу, эта шкала в нижнем пределе остается фиксированной, но по верхнему пределу становится бесконечной, так как человек, созданный по образу и подобию Божиему, имеет неограниченные возможности для своего совершенствования. И когда он движется к Господу, восходит от славы к славе, он находится в величайшей радости, в свете Божией Любви и лучах Солнца Правды.
Если же взять аргументацию атеиста, у которого, как он считает, нет Бога, значит, наша жизнь временна, а мы случайны. Но если человек случайно возник из небытия, он раб этой жизни. Заканчивается жизнь, и он исчезает навсегда. По существу, в данной логике человек не имеет свободы в своей жизни. Диапазон его существования замкнут с двух сторон: рождением и смертью и соответствующей шкалой ценностей.
Не так в православии. Там человек подлинно свободен.
В чем заключается эта свобода?
Человек свободен в своем выборе — идти от Бога или идти к Богу, — но за свой выбор несет полную ответственность. Однако, двигаясь от Бога, он всегда с неизбежностью приходит в точку «человек низменный». Это лишь вопрос времени. Возможно, именно об этом писал Достоевский, давая оценку человеку без веры.
Но если есть Бог, значит, наша жизнь вечная. И если человек намеревается жить вечно, то его поведение, логика жизни, ценности совершенно иные, чем у человека случайного. Верующий чувствует, что «беспредельно шествие для восходящих к Богу, пройденное всегда становится началом того, что лежит выше», — писал святитель Григорий Нисский. Вектор движения верующего человека — всегда вверх, всегда к Богу. Пусть с падениями, с временным возвратом назад, но в итоге все равно вперед. А неверующий человек, как бы хорош ни был, как бы близко ни стоял к идеальному человеку, всегда имеет некий верхний предел, а потому, разочаровываясь в реальных людях, в жизни, в справедливости, в государственном устройстве, движется вниз и лишен внутреннего мотива остановиться в своем падении, так как нет опоры вверху, нет веры в Бога.
Таким образом, поведение человека зависит от структуры его ценностей. Если нет веры, тогда все позволено: наслаждайся жизнью, человек, бери от нее все, нет никакого греха, мораль побоку, ведь жизнь случайна. Государственное устройство с необходимостью становится гарантом получения удовольствия. Грех получает оценку как право на свободу совершения греха, поскольку движение вниз по шкале нравственности должно приносить удовольствие. И тот, кто продвинулся в грехе, намерен реформировать национальные государственные структуры, зафиксировать нормами и правилами поведения вседозволенность в грехе, например однополые браки, право на доступный наркотик, игровые автоматы, эвтаназию...
Если же есть вера в Бога, то человек ведет себя как человек вечный. Для него история своего государства не миф, а лоно традиционной жизни его отцов и будущее охранительное место его детей. В свою очередь, живущие одним днем нуждаются в государственном устройстве, которое не озабочено судьбой будущих поколений, а решает технологические задачи обеспечения пищей и удовольствиями ныне живущих, в том числе и за счет будущих поколений.
Таким образом, отсутствие веры, утрата высоких идеалов оборачивается утратой способности создавать национальное государство.
«Безрелигиозное сознание порождает утилитарное, прагматическое отношение к государству, — пишет известный современный политик и историк Наталья Нарочницкая. — Утрачивается понятие Отечества. Христианское сознание, особенно православное, рождает совсем иное — национальное государственное — мышление: ощущение принадлежности к священному Отечеству. В национальном самосознании православного человека главным компонентом является чувство исторической преемственности, острое переживание принадлежности не только к конкретному этапу или режиму в жизни своего народа, но и ко всей многовековой истории и его будущему за пределами собственного жизненного пути».
В последнее время особенно часто звучат призывы к нам, гражданам России, стать такими, как все: мол, хватит быть особенными, присоединяйтесь к нам, не нужна вам эта национальная идентичность. Причем сами европейцы все чаще рассматривают свою территорию как постхристианское пространство.
Но если бы призыв об отказе от своей национальной идентичности, а по существу, от веры своих отцов, был только призывом и оставлял человеку свободу выбора!
Как же происходит на самом деле?
Слово «русский» табуировано в России — в государстве, созданном русским народом. Взамен вводится слово «российский». Теперь, по-новому, мы не русские, но россияне. В паспорте графа «национальность» выброшена за ненадобностью. Татары вот воспротивились — и им обещают вкладыш на татарском языке в российский паспорт. Но они, по итогам последней переписи, составляют 3,8% всего населения России. И это, кстати, вторая по численности после русских этническая группа. Таким образом, этническая структура России на самом деле относится к однополюсной, то есть здесь доминирует одна этническая группа, а именно русские, численность которых составляет 79,8%. И, согласно критериям ООН, Россия не более многонациональна, чем большинство современных государств. Следовательно, тезис, который озвучивали после переписи 2002 года ее многочисленные интерпретаторы, — мол, «результаты переписи подтвердили, что Россия является одним из самых многонациональных государств мира», — не более чем формула заказного представления этих результатов. Доказательством такой манипуляции служит число этнических групп, по которым квалифицированы полученные данные. Оно составило 168, в то время как перепись 1989 года в СССР фиксировала 128 национальностей. Вопрос здесь не в том, как определяет себя население, а в том, как эту информацию систематизируют.
Так почему таков накал страстей вокруг темы национального самосознания русского народа? И почему именно нас стремятся лишить этого самосознания? Один из политических аналитиков сформулировал ответ следующим образом: изъять национальные богатства у народа, осознающего свои национальные интересы, очень сложно.
Но мы уже осознаем, что национальное богатство в виде нефти и газа, золота и других ископаемых имеет ограниченный характер. Безграничны лишь возможности человека, когда он опирается на культуру своего народа, ориентирован на высокие духовные ценности, когда его потенциал истекает из любви к Богу и другим людям. Когда мы храним нашу веру православную, то в ней находим себе утверждение как в земной жизни, так и в вечной. Настоящее богатство бывает только духовным, и его невозможно отнять. Но, к сожалению, от него можно отказаться, и тогда мы потеряем все и безвозвратно: и нефть, и газ, и страну, и свое будущее, и собственную душу. Тогда мы лишимся своей подлинной радости, а сейчас вера православная, слава Богу, с нами или для кого-то рядом как потенциальная возможность.
Священник Сергий ЗАРУЦКИЙ.
