«Нет пророков в своем отечестве»
Александр ЛАПИН рассказывает о втором томе своего романа «Русский крест».
Александр ЛАПИН рассказывает о втором томе своего романа «Русский крест».
Первую часть четырехтомной эпопеи автор выпустил три года назад. А недавно вышел в свет второй том, который можно найти в киосках и книжных магазинах.
Что немцам хорошо
— Александр Алексеевич, с момента выхода первой части вашего романа прошло достаточно времени, чтобы читатели могли познакомиться с книгой. Какова их реакция?
— Отзывы я получаю самые хорошие. А недавно немецкие издатели заметили в Интернете мои книги — публицистический сборник «Русский вопрос» и роман «Русский крест». Как оказалось, в Cети их давно уже продают, хотя прав я никому не передавал. И вот мне предложили опубликовать произведения в Германии. Немцы хотят сотрудничать, хотят понять Россию. Не знаю, что из этих контактов выйдет, но поговорка верна: нет пророков в своем отечестве. Когда человек живет рядом с тобой, ест и пьет — кажется, ну что он может написать. Но когда люди смотрят с большего расстояния, то понимают, что имеют дело с качественной литературой.
— С чем, по-вашему, связан этот интерес немцев?
— В Германии сейчас живет полтора миллиона выходцев из России и бывших советских республик. В свое время они бежали туда выпучив глаза и думали, что сразу попадут в рай. С тех пор эти люди немножко постарели, поумнели. И теперь смотрят в прошлое с ностальгией. Причем происходит такое не только с русскими немцами, но и с нашим народом. Многие пытаются понять: как же мы все-таки жили? Хорошо или плохо? И зачастую делают вывод не в пользу сегодняшнего дня.
Роман «Русский крест» в том числе и об этом. Не случайно его первая часть называется «Утерянный рай». А вторую книгу я назвал «Благие пожелания». Именно они завели нас туда, где мы сейчас находимся. Наш народ думал: надо сделать один шажок — и начнется новая, прекрасная жизнь. Но оказалось, все складывается не так быстро и удачно. Стали набирать силу совсем другие процессы. Вторая часть как раз начинается с того, как впервые загромыхало на национальных окраинах.
Причем первые события произошли в 1986 году в Казахстане. Предположить такое никто не мог. Чего-то подобного ждали от Прибалтики, от среднеазиатских республик. Казахстан же гордился тем, что 120 наций и народностей уживаются там в мире и согласии. Его называли лабораторией национального воспитания. Считали грандиозным экспериментом. И вдруг — рвануло.
Эта ситуация высветила все проблемы того времени. С нее и начался процесс разведения героев по национальным квартирам, перемены в их сознании. Если раньше все были интернационалистами, то тут вдруг стали стремительно меняться. И таким процессам, которые происходили в советском народе во время перестройки, во второй части романа уделено особое внимание.
— Легко ли писать о том, чему были свидетелями сами читатели?
— О том, что было хорошо, а что плохо, судить не берусь — история объективна. Но с момента описываемых событий прошло более 20 лет, и уже можно писать романы. С одной стороны, еще не все забыто, память хранит необходимые подробности и детали. А с другой — уже можно осмыслить произошедшее.
Сейчас многие задаются вопросом: крах Союза — это случайность или результат чьегото злого умысла? Я же при этом спрашиваю: а распад Британской империи? А Французской? А кайзеровской Германии? И для себя отвечаю, что произошедшее вполне закономерно.
Здесь ведь, как в семье: дети вырастают и начинают жить самостоятельно. А мы все-таки исходим из того, что Советский Союз был хорошей семьей. Самые разные народы там воспитывали, поддерживали и давали им возможность проявить себя. Но как бы ни хотелось удержать всех вместе, наступает момент, когда каждому надо самостоятельно определяться со своим будущим.
Взять тот же Казахстан. На момент вхождения в состав СССР там существовал родоплеменной строй. Он и сейчас накладывает на казахов свой отпечаток. Но за годы советской власти в республике выросли специалисты, необходимые на производстве и в госуправлении, появилась своя научная и культурная элита. Народ поднялся, созрел, стал на ноги и захотел жить сам. Теперь они идут своей дорогой. И такое их право нужно признать. Это должно отболеть. В книге показано, как начинает пробуждаться у народа свое представление о справедливости, о государстве.
Но это только одна линия романа. А в любом хорошем произведении их много. Поэтому я старался не только показать судьбу народа через судьбу отдельных людей, но и уделить внимание личным переживаниям и драмам. Герои тоже развиваются, меняются. Пока они были молоды и находились в поре юношеского горения, их волновала только любовь и дружба. Но теперь они выросли. И уже нужно думать о быте, о том, как устроить свою жизнь по принципам закономерности и целесообразности.
«Все-таки Бог Россию любит»
— Во второй книге меняется и сам стиль изложения. Вы делаете это сознательно?
— Во-первых, современные люди не любят продираться через большие объемы текста. Им важно сразу понять главное. А во-вторых, я ведь тоже работаю, меняюсь как писатель и как человек. В первой книге было много описаний природы, мелких деталей, больше эмоций — всего того, что обычно прихватываешь в юности: первая любовь, первый поцелуй... Теперь письмо стало посуше, пожестче. Отбор деталей более строгий. Меньше разброс. Сократилось количество персонажей второго плана, но более выпукло показаны основные. В общем, поменялись герои, стиль изложения, поменялся я сам.
— А вы уже можете сказать, что ждет читателей в третьей части?
— Сейчас я размышляю над тем, кто и куда из моих героев должен пойти. Недавно вот в Германии спустя 20 лет встретился с друзьями. И из их судьбы будет создана общая судьба немцев, которые сначала жили в Советском Союзе, а потом перебрались на историческую родину. Выберу наиболее интересные моменты, и получится одна из сюжетных линий.
В целом же третья часть должна охватить 1990-е годы. «Развал» — далеко не то слово, которое соответствовало бы нашему тогдашнему состоянию. Это были тяжелые годы. Сравнить их можно разве что с войной. Экономисты подсчитали, что ВВП страны после Великой Отечественной упал на 40%. А после реформ — на 50. И честно говоря, в той ситуации мы проявили просто чудеса стойкости и силы духа.
Конечно, за это пришлось дорого заплатить: сколько людей сгинуло, спилось, повредилось психически. И демографический кризис обострился именно тогда. Это была катастрофа. И по прошествии времени, когда осела пыль от грандиозного разрушения, мы до сих пор не можем понять: каким же образом надо было проводить реформы, чтобы развалить буквально все?! И какие совершить ошибки (не случайно Черчилль считал, что они хуже преступлений)? До сих пор в голове не укладывается! И я обязательно коснусь этого в третьей части.
Кроме того, что же, мы хуже, чем другие поколения? Нельзя о нас ничего сказать хорошего? Я знаю десятки людей, которые не спились, не повесились, не сбежали в Испанию или Израиль, а уперлись рогом и смогли обеспечить своим семьям нормальную жизнь. А сколько таких по стране? Разве они недостойны, чтобы о них написали роман?
По большому счету, о 1990-х годах у нас ничего не написано, кроме публицистики. Но разве не интересно, как народ выживал? Посмотрите: все мы и сейчас выращиваем картошку, многие держат подсобное хозяйство. Если один где-то удачно зацепился — обязательно тянет за собой родственников, друзей. Русские стараются помогать друг другу — пусть не везде и не всегда, но хотя бы в семейном плане. Считаю, это нас и спасло. Мы устояли, сохранились как народ, как нация. И еще боремся. К тому же после такого чудовищного удара, сравнимого разве что с атомной бомбардировкой, сохранили свое государство. Да, далеко не идеальное. Но оно есть и обеспечивает какой-никакой закон, порядок. Появляются и некоторые проблески надежды: оживают какие-то предприятия, поднимается православие.
Смогли бы в этой же ситуации выстоять другие народы? Не знаю. Такого в истории еще не было. Вспомните Римскую империю, которая рухнула под натиском варваров, построивших потом свои шалаши на месте прекрасных дворцов. Мы же не дали России развалиться вслед за СССР, несмотря на две войны в Чечне и другие вспышки на окраинах. У русских хватило выдержки не развязать гражданскую резню, хотя в 1993-м мы были практически на грани и нас активно к тому подстрекали. С одной стороны, в этом проявилась мудрость народа. А с другой — Бог не попустил. Как бы то ни было, он Россию любит. Может, поэтому так сильно и испытывает.
Обсудить эту статью, а также ознакомиться с другими публикациями вы можете на сайте интернет-журнала «Русский вопрос» www.rusvopros.ru
Первую часть четырехтомной эпопеи автор выпустил три года назад. А недавно вышел в свет второй том, который можно найти в киосках и книжных магазинах.
Что немцам хорошо
— Александр Алексеевич, с момента выхода первой части вашего романа прошло достаточно времени, чтобы читатели могли познакомиться с книгой. Какова их реакция?
— Отзывы я получаю самые хорошие. А недавно немецкие издатели заметили в Интернете мои книги — публицистический сборник «Русский вопрос» и роман «Русский крест». Как оказалось, в Cети их давно уже продают, хотя прав я никому не передавал. И вот мне предложили опубликовать произведения в Германии. Немцы хотят сотрудничать, хотят понять Россию. Не знаю, что из этих контактов выйдет, но поговорка верна: нет пророков в своем отечестве. Когда человек живет рядом с тобой, ест и пьет — кажется, ну что он может написать. Но когда люди смотрят с большего расстояния, то понимают, что имеют дело с качественной литературой.
— С чем, по-вашему, связан этот интерес немцев?
— В Германии сейчас живет полтора миллиона выходцев из России и бывших советских республик. В свое время они бежали туда выпучив глаза и думали, что сразу попадут в рай. С тех пор эти люди немножко постарели, поумнели. И теперь смотрят в прошлое с ностальгией. Причем происходит такое не только с русскими немцами, но и с нашим народом. Многие пытаются понять: как же мы все-таки жили? Хорошо или плохо? И зачастую делают вывод не в пользу сегодняшнего дня.
Роман «Русский крест» в том числе и об этом. Не случайно его первая часть называется «Утерянный рай». А вторую книгу я назвал «Благие пожелания». Именно они завели нас туда, где мы сейчас находимся. Наш народ думал: надо сделать один шажок — и начнется новая, прекрасная жизнь. Но оказалось, все складывается не так быстро и удачно. Стали набирать силу совсем другие процессы. Вторая часть как раз начинается с того, как впервые загромыхало на национальных окраинах.
Причем первые события произошли в 1986 году в Казахстане. Предположить такое никто не мог. Чего-то подобного ждали от Прибалтики, от среднеазиатских республик. Казахстан же гордился тем, что 120 наций и народностей уживаются там в мире и согласии. Его называли лабораторией национального воспитания. Считали грандиозным экспериментом. И вдруг — рвануло.
Эта ситуация высветила все проблемы того времени. С нее и начался процесс разведения героев по национальным квартирам, перемены в их сознании. Если раньше все были интернационалистами, то тут вдруг стали стремительно меняться. И таким процессам, которые происходили в советском народе во время перестройки, во второй части романа уделено особое внимание.
— Легко ли писать о том, чему были свидетелями сами читатели?
— О том, что было хорошо, а что плохо, судить не берусь — история объективна. Но с момента описываемых событий прошло более 20 лет, и уже можно писать романы. С одной стороны, еще не все забыто, память хранит необходимые подробности и детали. А с другой — уже можно осмыслить произошедшее.
Сейчас многие задаются вопросом: крах Союза — это случайность или результат чьегото злого умысла? Я же при этом спрашиваю: а распад Британской империи? А Французской? А кайзеровской Германии? И для себя отвечаю, что произошедшее вполне закономерно.
Здесь ведь, как в семье: дети вырастают и начинают жить самостоятельно. А мы все-таки исходим из того, что Советский Союз был хорошей семьей. Самые разные народы там воспитывали, поддерживали и давали им возможность проявить себя. Но как бы ни хотелось удержать всех вместе, наступает момент, когда каждому надо самостоятельно определяться со своим будущим.
Взять тот же Казахстан. На момент вхождения в состав СССР там существовал родоплеменной строй. Он и сейчас накладывает на казахов свой отпечаток. Но за годы советской власти в республике выросли специалисты, необходимые на производстве и в госуправлении, появилась своя научная и культурная элита. Народ поднялся, созрел, стал на ноги и захотел жить сам. Теперь они идут своей дорогой. И такое их право нужно признать. Это должно отболеть. В книге показано, как начинает пробуждаться у народа свое представление о справедливости, о государстве.
Но это только одна линия романа. А в любом хорошем произведении их много. Поэтому я старался не только показать судьбу народа через судьбу отдельных людей, но и уделить внимание личным переживаниям и драмам. Герои тоже развиваются, меняются. Пока они были молоды и находились в поре юношеского горения, их волновала только любовь и дружба. Но теперь они выросли. И уже нужно думать о быте, о том, как устроить свою жизнь по принципам закономерности и целесообразности.
«Все-таки Бог Россию любит»
— Во второй книге меняется и сам стиль изложения. Вы делаете это сознательно?
— Во-первых, современные люди не любят продираться через большие объемы текста. Им важно сразу понять главное. А во-вторых, я ведь тоже работаю, меняюсь как писатель и как человек. В первой книге было много описаний природы, мелких деталей, больше эмоций — всего того, что обычно прихватываешь в юности: первая любовь, первый поцелуй... Теперь письмо стало посуше, пожестче. Отбор деталей более строгий. Меньше разброс. Сократилось количество персонажей второго плана, но более выпукло показаны основные. В общем, поменялись герои, стиль изложения, поменялся я сам.
— А вы уже можете сказать, что ждет читателей в третьей части?
— Сейчас я размышляю над тем, кто и куда из моих героев должен пойти. Недавно вот в Германии спустя 20 лет встретился с друзьями. И из их судьбы будет создана общая судьба немцев, которые сначала жили в Советском Союзе, а потом перебрались на историческую родину. Выберу наиболее интересные моменты, и получится одна из сюжетных линий.
В целом же третья часть должна охватить 1990-е годы. «Развал» — далеко не то слово, которое соответствовало бы нашему тогдашнему состоянию. Это были тяжелые годы. Сравнить их можно разве что с войной. Экономисты подсчитали, что ВВП страны после Великой Отечественной упал на 40%. А после реформ — на 50. И честно говоря, в той ситуации мы проявили просто чудеса стойкости и силы духа.
Конечно, за это пришлось дорого заплатить: сколько людей сгинуло, спилось, повредилось психически. И демографический кризис обострился именно тогда. Это была катастрофа. И по прошествии времени, когда осела пыль от грандиозного разрушения, мы до сих пор не можем понять: каким же образом надо было проводить реформы, чтобы развалить буквально все?! И какие совершить ошибки (не случайно Черчилль считал, что они хуже преступлений)? До сих пор в голове не укладывается! И я обязательно коснусь этого в третьей части.
Кроме того, что же, мы хуже, чем другие поколения? Нельзя о нас ничего сказать хорошего? Я знаю десятки людей, которые не спились, не повесились, не сбежали в Испанию или Израиль, а уперлись рогом и смогли обеспечить своим семьям нормальную жизнь. А сколько таких по стране? Разве они недостойны, чтобы о них написали роман?
По большому счету, о 1990-х годах у нас ничего не написано, кроме публицистики. Но разве не интересно, как народ выживал? Посмотрите: все мы и сейчас выращиваем картошку, многие держат подсобное хозяйство. Если один где-то удачно зацепился — обязательно тянет за собой родственников, друзей. Русские стараются помогать друг другу — пусть не везде и не всегда, но хотя бы в семейном плане. Считаю, это нас и спасло. Мы устояли, сохранились как народ, как нация. И еще боремся. К тому же после такого чудовищного удара, сравнимого разве что с атомной бомбардировкой, сохранили свое государство. Да, далеко не идеальное. Но оно есть и обеспечивает какой-никакой закон, порядок. Появляются и некоторые проблески надежды: оживают какие-то предприятия, поднимается православие.
Смогли бы в этой же ситуации выстоять другие народы? Не знаю. Такого в истории еще не было. Вспомните Римскую империю, которая рухнула под натиском варваров, построивших потом свои шалаши на месте прекрасных дворцов. Мы же не дали России развалиться вслед за СССР, несмотря на две войны в Чечне и другие вспышки на окраинах. У русских хватило выдержки не развязать гражданскую резню, хотя в 1993-м мы были практически на грани и нас активно к тому подстрекали. С одной стороны, в этом проявилась мудрость народа. А с другой — Бог не попустил. Как бы то ни было, он Россию любит. Может, поэтому так сильно и испытывает.
Обсудить эту статью, а также ознакомиться с другими публикациями вы можете на сайте интернет-журнала «Русский вопрос» www.rusvopros.ru
