«Горбачев обещал посадить меня за частушки»
Свой 60-летний юбилей актер калужского драматического театра Вячеслав Голоднов отметил еще в сентябре. Однако чествование юбиляра намечено на 23 ноября, когда будут давать спектакль «Волки и овцы». Накануне праздничного дня корреспондент «АиФ» встретился с юбиляром.
На сцену пошел, чтобы спастись от улицы
- Один знакомый предложил мне с ним за компанию пойти на репетицию в ТЮЗ:
- Пойдем посмотрим! Что тебе так просто болтаться?
Это было, когда я учился в ГПТУ. Раз сходил, два на репетиции побыл, три, четыре… Так и остался. Вроде там девчонки симпатичные, ребята нормальные.
К счастью, сразу роли появились. Первая пара ролей мне запомнились. Одна – друг Павки Корчагина в «Как закалялась сталь». Вторая, параллельная работа, – сказка, где мы в паре с Надеждой Ефременко играли.
Потом армия была. Но и после армии я возвратился в ТЮЗ. Оттуда уходил в музыкальный театр Оксаны Набойченко, но снова туда вернулся.
В общем-то, до того моего случайного прихода в театр я даже и не думал о такой профессии. Разумеется, в школе на сцене выступать приходилось, и в оркестре, было время, играл, но к театру это отношения не имело.
Хотя одно время я даже собирался поступать в цирковое училище на клоуна-эксцентрика. В моей школе на год старше меня училась девочка, которая поступила в цирковое училище. Вот это она так интересно все расписала, что мы с несколькими ребятами тоже туда засобирались. Я тогда в восьмом классе был. Но так обстоятельства сложились, что в цирковое училище я все-таки не пошел.
В детском театре пока не потрогают – не поверят
- В драматический театр судьба меня завела недавно, в 2005 году. Но сразу показалось, будто в родной коллектив попал. А теперь ощущение такое, будто всю жизнь тут и работал.
В чем отличие взрослого театра от детского? Взрослый театр мне видится своеобразным заводом, где на тебе больше ответственности, где от тебя требуется больше профессионализма. Детский театр - это свого рода тренинг. Его репертуар учит раскрепощаться. Когда играешь собак, кошек, медведей, баб-ежек, леших и грибов, проще освободиться от образа взрослого человека из реальной жизни.
Тут во многом спасают маска-грим, костюм: в них скорее забываешь, что на самом деле это ты и дурачишься на сцене. Но детям не соврешь. Будет даже в одежке что-то не то - они же придерутся и не поверят, что ты собака или медведь, потрогают тебя за хвост, за уши.
Нечисть и разбойники, кстати, мне всегда ближе были. Пай-мальчиков я играть не люблю. Отрицательным героям всегда свободы больше дается.
Черный человек
- Со спектаклем «Черный человек, или Я - бедный Сосо Джугашвили» по пьесе Виктора Коркия, который Николай Троицкий в ТЮЗе ставил, мы однажды в Москву поехали. Автор должен был в зале сидеть. Пьеса в стихах. Стихи, надо сказать, не пушкинские, читаются сложно. Текст из головы вылетел, чувствую: буровлю что-то, от себя, можно сказать. А потом как будто током стрельнуло, и я снова вспомнил все, что нужно.
- Ну все! - думаю. - После спектакля что-то будет.
Но, к счастью, никто не заметил. Я так и решил: то ли автор уже не помнит, что писал, то ли просто повезло…
Бомжи приняли за своего
- До работы в говорухинском «Ворошиловском стрелке» у меня не было настоящего опыта в кино. Массовки не в счет. Работать с такими мастерами, как Ульянов, Гармаш, Пороховщиков, с начинающими тогда Башаровым, Макаровым, Галкиным было в удовольствие. Никакой звездности у них я не увидел, никакой заносчивости. Сдружились, общались, смеялись, шутили. А однажды, уже спустя время, от Влада Галкина в сериале «Дальнобойщики» услышал анекдот, который когда-то рассказывал на съемках «Стрелка».
Жаль только, что озвучивал роль не я. На киностудии обошлись своими силами. Время после дефолта было такое, что многим нужна была работа хоть какая-то.
Снимали в районе Поля Свободы, там по соседству со съемочной площадкой заброшенный сад был. Как-то раз я туда за яблоками отправился. Костюм на мне был, как у бомжа. Иду по саду, под яблоней два настоящих бомжа сидят. Видимо, выглядел я убедительно, потому что они меня за своего приняли.
- Земляк! - кричат они мне. – Иди сюда!
- Что такое? - отзываюсь я.
- Слушай, ты, наверное, есть хочешь? – и показывают на свой накрытый стол.
А я в образ вошел и начал открещиваться:
- Спасибо, мужички! Жарко сегодня. Выпил я уже, разморило меня.
- Ну ладно, - не унимаются они. - Мы тут уже давно сидим, мы тебе стаканчик оставим. - Наливают полстакана и прячут под траву в тенек. – Придешь вечерком голову поправить.
Я отблагодарил и поспешил дальше.
«С Горбачевым мы пили за здоровье Ульянова»
- На съемках «Ворошиловского стрелка» у меня завязались отношения с Михаилом Ульяновым. Ульянов – он вообще Человек.
Уже после съемок раздается звонок.
- Славик, приглашаю тебя на свой юбилей, - говорит мне в трубку Ульянов.- Бери гармошку и приезжай.
А я на площадку часто гармошку приносил. Видимо, ему и запомнилось.
Мы с ним номер, как говорится, сбацали: частушки под гармонь спели.
Он меня с семьей своей познакомил и сказал:
- От меня никуда не отходи.
Торжество в Доме актера проходило. Там вокруг мэтры: Яковлев, Аронова, Шалевич, Быстрицкая, а среди них - Горбачев. Я всех только на экране и видел. Но компания оставила самые приятные впечатления. Мне показалось, что люди общались по принципу: если ты друг Михаила Александровича, то ты и наш друг.
А когда уже основное торжество закончилось, переместились в банкетный зал. Там уже меня Ульянов зовет и говорит:
- Слушай, Слава, то, что мы со сцены пели, это так. Давай по-другому споем.
- Как? – удивляюсь я.
- Я тут одну частушку знаю. Ты играй, я спою, а остальные пусть подхватывают, я сейчас всем скажу.
Как он запел нецензурную частушку! Гости вроде тоже завелись. Дошла очередь и до Горбачева. Мы с ним сначала по стопке водки выпили, а потом и он свою частушку спел. И после него мы не одну частушку спели, а Михаил Сергеевич мне говорит:
- Голоднов, я тебя посажу.
- Хорошо, - говорю. – Но только с Ульяновым вместе!
