«Синтез интеллекта, хипанства и свободы»

10 января Александру Плетнёву исполнилось бы 55 лет.

Он был главным режиссёром Калужского драмтеатра 17 лет, поставил ослепительно талантливые спектакли, которые перевернули представление о том, что наш театр скучный и несовременный. Плетнёв создал свой стиль, шёл на риск, на дерзкий эксперимент, но практически все его постановки сразу становились хитами. Александра Борисовича любили и публика, и актёры, и принципиальные критики. Его не стало почти 5 лет назад. Но до сих на сцене — легендарные «Лодка», «Если любишь — найди» и «Дом восходящего солнца». А в  фойе перед спектаклями играет созданная им группа.

«Он может добиваться побед»

Любовь СЛЕПОВА, зав. литературной частью.

— Есть три эпохи, которые определяют рост калужского театра. Его успех — это время, когда главными режиссёрами были Давид Семёнович Любарский, Роман Валентинович Соколов  — каждый проработал более 12 лет,  — и все рекорды побил Александр Борисович Плетнёв, который служил здесь 17 лет. Эпоха Плетнёва определила успех не только нашего театра, но и театров по всей России. Все его спектакли имеют награды. Это уникальный человек, который понимал, что нужно зрителю. Первый спектакль, который поставил Плетнёв, был «Игроки» Гоголя. Тогда он только пришёл, театр стоял на ремонте, но работала малая сцена. Он  взял всех наших именитых и заслуженных актёров и поставил блестящий спектакль, который продержался много лет. Это спектакль – эталон. Мы  с ним поехали в Ярославль, среди зрителей оказалась критик Наталья Старосельская. Она потом подошла к нам — была в полном восторге.

А «Лодка» и «Если любишь — найди»! Авторские постановки! Мы  возили их на фестиваль в Вологду. Председателем жюри был Марлен Хуциев. «Лодку» показывали поздно вечером, в 23:00, на открытой площадке в Вологодском кремле, под проливным дождём. Зрители сидели под зонтиками. А актёры играли в белых костюмах. Падали, и грязь к ним не прилипала. На стенах кремля горели свечи, которые при ливне почему-то не гасли. Непостижимая магия искусства! Есть запись спектакля, и на крупном плане видно, как Плетнёв стоит и проговаривает вслед за артистами текст. Они не видят его, играют, а он сердцем вместе с ними. И в конце зрители дружно вскочили с мест, зонтики взлетели вверх. Это был невероятный успех, прорыв! У Плетнёва на глазах слёзы. Ну и я тоже заплакала…

А после спектакля «Если любишь — найди» к нашим ребятам подбежал Марлен Хуциев и сказал: «Вы — лучшие, вы лучше всех!» Это величайшая оценка!

А как Плетнёв любил своих учеников! Он взял ярких ребят, зарядил энергией. Да, он может психовать, кричать, но может добиваться побед. Видите, я говорю о нём в настоящем времени, потому что для нас он  живой.

«Свободный, открытый, обаятельный»

Валентина МИХАЙЛИНА, архивариус, заслуженный работник культуры Калужской области.

— Я принимала Плетнёва на работу. В середине 90-х была директором театра. Здание, построенное в начале 50-х годов, к тому времени сильно нуждалось в ремонте. Кроме того, электросети были сделаны под напряжение в 127 в, а в это время такие лампы уже перестали выпускать. Мы  сыграли на этом перед руководством области, и театр встал на ремонт. Но мы работали на других площадках, и на малой сцене у нас уже было 220  в. А главного режиссёра на тот момент не было. Я позвонила в ГИТИС, где мне и посоветовали Александра Борисовича. Договорились с ним встретиться. А накануне встречи мне звонит из ГИТИСа Голубовский, преподаватель Плетнёва: «Вы уже встречались?» Я отвечаю: «Нет ещё». Он говорит: «Ну тогда не обращайте внимания, он очень талантливый!» Я удивилась, не поняла, на что не обращать внимания. Оказывается, он имел в виду то несчастье, которое произошло с Плетнёвым в юности, когда он попал в пожар. Но вот открылась дверь, и на пороге появился Александр Борисович — свободный, открытый, обаятельный. В нём никогда не чувствовалось никаких комплексов, и  исходило такое расположение ко всем!

Так получилось, что  почти вся труппа была занята в спектаклях, но наши заслуженные актёры Романовский, Логвиновский, Пахоменко, Сумин оказались свободны. А это бомба! Одни работают, а они что же? Я попросила Александра Борисовича придумать что-то для этих нескольких человек. И он пришёл ко мне с идеей «Игроков». Спектакль получился великолепный, сразу было видно: Саша очень талантлив. Как жаль, что судьба отпустила ему так мало времени! И вот он один — молоденький, только что закончил ГИТИС, и наши монстры — заслуженные… Но смог найти с ними общий язык. И они почувствовали талант, приняли, полюбили Плетнёва. И после «Игроков» Александр Борисович чётко занял своё место в театре. В 34 года он стал главным режиссёром. Но Плётнев всегда был человеком без возраста. Он и в 50 лет был таким же, как в 34. Наверное, талант не имеет возраста.

«Бросались за ним без  оглядки»

Екатерина Клеймёнова, актриса.

— Александр Борисович сплотил нас, научил семейному отношению друг к другу. Наш курс — одна семья. Мы ругаемся, ссоримся, порой обижаемся, но при этом всегда идём навстречу друг другу. У нас была традиция собираться перед Новым годом и отмечать день рождения Люды Рогачёвой 29 декабря. Обычно собирались дома у Плетнёва. Это были такие родные встречи, о которых вспоминаешь с теплом и улыбкой.

Была ещё потрясающая поездка в Севастополь. С нами тогда ездила и дочка Плетнёва Танюшка. Это его родные места. Мы жили в школе. Александр Борисович договорился с директором, и нас пустили в спортивный зал, разрешив спать на раскладушках. В Севастополе Плетнёв показал нам столько интереснейших мест! Однажды приехали на маршрутке на дикий пляж. Он  говорит: «Вернёмся через море». И мы двинулись вдоль берега. Вдруг видим колючую проволоку. Плетнёв перелез через неё — мы за ним: он же знает, куда идёт. И запёрлись в какую-то воинскую часть — там блокпосты, люди с оружием… Как нас не арестовали и не депортировали?.. У нас ни паспортов, мы граждане другого государства... А это уже то время, когда на Украине запретили русский язык в школах. Плетнёв совершенно спокойно подошёл к ним, договорился. И нас вывели через КПП, показали, где маршрутка, и объяснили, что приходить сюда не надо.

А потом он показал нам якобы свой бывший дом или дачу. И мы через забор полезли за черешней. Сначала — Плетнёв, за ним — Люда Рогачёва и мы. И когда все уже перелезли, кто-то из наших подошёл к калитке, а та просто закрыта на деревяшку и легко отрывается. А мы-то форсируем забор! Сейчас я вообще начинаю сомневаться, был ли это его родной дом… Но с ним в любые авантюры — запросто.

Репетировать было невероятно интересно. Процесс репетиций наполнялся встречами, открытиями, новшествами. Спектакль «Двенадцатая ночь» получился потрясающим. Колени стёсаны об огромные катушки, ноги порезаны о железные листы, но мы не боялись и бросались за ним, не оглядываясь, готовы были на всё. Верили ему. И ещё у Плетнёва была потрясающая черта — он  умел аккумулировать вокруг себя невероятно талантливых людей.

«Познакомил с будущим мужем»

Людмила Рогачёва, актриса.

— Александр Борисович работал с художником Аллой Сергеевой, которая училась в Санкт-Петербурге у великого Кочергина (главный художник БДТ). И когда она уезжала, сказала ему: «Нужно выходить на новый уровень. Я тебе пришлю классного художника — Слободяника». И Плетнёв начал работать с Николаем Слободяником над Брехтом. Мы все были под впечатлением, потому что рождалось что-то новое, настоящий прорыв. Потом Слободяник уехал. А у нас начался великий Севастопольский поход. И тут Плетнёв говорит: «Рогачёва, будешь себя хорошо вести, я тебе такого классного режиссёра привезу!» В итоге приехал никакой не режиссёр, а Слободяник. И началась наша история любви. Я вышла за Николая Слободяника замуж, и он увёз меня в Санкт-Петербург. У нас уже двое детей, и всё время я посвящаю им, театр оставила. Потому что заниматься театром надо на 100%, я должна раствориться в нём. И пока Плетнёв был жив, приезжала сюда, жила на два города. Плетнёв — это магнит. Я не могла сидеть дома, зная, что здесь затевается что-то невероятное. И мчалась в Калугу.

Наш курс был очень ярким, всё быстро завертелось. Мы поверили Плетнёву, и он до сих пор наше объединяющее начало. Мы и в футбол играли, и в походы ходили… В нём был какой-то комсомольский в хорошем смысле восторг, которым он заражал. Был очень спортивным. Как он плавал, нырял, стоял на голове на стуле! Хотя кажется, что из-за трагических событий в его жизни такое невозможно, а он всё делал с лёгкостью. И никто не замечал, например, что руки у него не сгибаются. А как его любили женщины! Невероятно! Харизматичная личность — свободный, сумасшедше рок-н-ролльный и при этом интеллектуал. Образованный, интеллигентный человек. Такой синтез интеллекта и хипанства, свободы. С ним интересно было общаться людям разных возрастов. Он подружился и с моим папой. И им всегда было о чём поговорить.

Когда тебя в театре нет, быстро забывают. Но прошло уже 5 лет, как нет Плетнёва, а спектакли его идут, и интерес к нему не ослабевает.

«Невероятный хеппенинг»

Дарья Кузнецова, актриса.

— Наш курс — первый набор ГИТИС-РАТИ — был очень эмоциональный, с драмами, ссорами. Влюблялись, бурно выясняли отношения. И первая новогодняя вечеринка дома у Плетнёва была самой горячей. В какой-то момент он, наверное, решил оставить нас одних и ушёл. Меня потрясло то, что он стал звонить к себе домой и спрашивать... себя. Раздаётся звонок. Я беру трубку и слышу его голос: «Александра Борисовича нет? А когда будет?» Я удивилась, но подыграла: «Не знаю, наверное, через несколько часов подойдёт». Вот такой был разговор, и я до сих пор о нём думаю.

С Плетнёвым всё было невероятно. Как-то в конце первого курса он назначил нам свидание: встречаемся в центре, у кинотеатра «Космос». И мы отправились — с палатками, с едой — куда-то за Секиотовское кольцо. Он сам не знал, куда нас ведёт, хотя не признавался в этом. Но мы подозревали, что он не знает. Плетнёв не калужанин, город тогда плохо знал, а уж калужские леса тем более. Мы просто шли по лесной тропе. Периодически он отходил с нашими парнями, тихонько спрашивал: «Что там? Деревня? Куда пойдем: направо, налево?» В итоге мы оказались на какой-то поляне. И провели чудесные сутки! Нашли ручей, где он нырял и просто пора­зил нас своей физической подготовкой.

Потом было ещё множество всего интересного. У него это называлось хеппенинг. Он говорил: «Сейчас будет невероятный дриблинг и хеппенинг!» Дриблинг — это когда не очень спокойно, а хеппенинг — некое происшествие, в котором надо участвовать всем вместе. И мы велись за этими хеппенингами.

«Каждый спектакль — встреча»

Григорий Бирюлин, актёр, музыкант.

— Как-то у нас были длинные новогодние гастроли со сказкой «Бременские музыканты» — 2 недели: с 24 декабря до середины января. Мы жили в гостинице и ходили друг к другу в гости через балконы. Это была идея Плетнёва. Там были соединённые балконы, по ним можно было лазить, как по лестницам. И мы в тапочках лазили и заходили к своим в гости… Плетнёв был наиоткрытейший человек и режиссёр такого вселенского масштаба, которого мы не видели до сих пор! И к такой мощной личности хотели прилипнуть разные люди, но они его не интересовали. Он сам искал нужных для себя. И все мы сейчас здесь только потому, что он нас собрал, иногда — хитростью.

У него не вышло заполучить меня в свой первый набор, получилось во второй. Я учился в другом вузе, а Плетнёв приходил туда халтурить на студвёснах и говорил, что ему нужно, чтобы я был в театре. Так я оказался на прослушивании, при этом не собираясь уходить из своего вуза. Тогда у меня было стерео­типное мышление, мне казалось, что театр — это скучно и неинтересно. Но потом сам не заметил, как попал во второй плетнёвский набор. Это был 2001 год. Через некоторое время решил, что не хочу здесь быть, и ушёл. Но ненадолго. Опять какой-то его хитростью я вернулся звукорежиссёром. И вот уже еду на гастроли… И глазом моргнуть не успел, как оказался на сцене, в спектакле у Плетнёва. А он говорит: «Вот тебе 15 человек надо, чтобы все они на всём играли». Это был гениальный спектакль «Двенадцатая ночь», с которым он опередил время лет на 15. И всегда знал, что делает. Это как в походе: да, он не знал, куда идёт, но знал, зачем. И мы всё лето репетировали, играли на флейтах, гитарах, пели… Плетнёв очень музыкален. У него дома огромная коллекция старых виниловых пластинок, катушек и бобин… А когда он учился в ГИТИСЕ в Москве, работал дворником на Чистых прудах, потому что им выдавали жильё, и жил в  коммуналке. Там устраивались квартирники, на них бывали и Кинчев, и Ревякин.

Плетнёв собрал в театре группу, которая до сих пор играет или на сцене, или в фойе перед спектаклем. У нас есть программа, в которой мы переделали песни из «Лодки», а сейчас, в день рождения Плетнёва, играли музыку из «Двенадцатой ночи». И тут же всё вспоминается, и Плетнёв стоит перед глазами. Иногда даже до слёз… Каждый спектакль «Лодка» или «Дом восходящего солнца» — это встреча. Он здесь!

На гастролях. Плетнёвские постановки играли не только в России, но и за границей.

Спортивной форме ПЛЕТНЁВА позавидовали бы многие.