Неугомонный Клёц
Он мог бы стать высококлассным агрономом, успешным бизнесменом, строителем или даже кинологом, но стал актёром. Его творческий путь не был усыпан розами и вообще мог закончиться, едва начавшись. Но любовь к сцене победила все трудности. Сегодня Леонид Клёц — один из самых успешных и востребованных актёров Калужского драматического театра, а ещё автор нескольких творческих проектов, многодетный отец и просто замечательный человек, который продолжает верить в то, что в людях больше хорошего, чем плохого.
Молитвы на польском
— Я родился на Украине, в городе Бар. Почти всё детство прожил у бабушки. Поскольку семья у меня католическая, я знал наизусть практически все молитвы. И, когда в гости к бабуле приходили её подруги, вместо стихов декламировал перед ними молитвы на польском языке. Они в ответ умилялись и хлопали мне.
Год перед школой пришлось походить в детский сад: это было обязательным условием для поступления в 1-й класс. Очень хорошо помню своё выступление перед одногруппниками. Что именно я им рассказывал, уже не скажу, но делал это с большим воодушевлением. Ребята слушали меня, раскрыв рты, а потом громко аплодировали.
Ещё один звоночек в сторону актёрской профессии был уже школе. Я учился в 8-м классе, и мы вместе со старшеклассниками готовили новогодний праздник — показывали пародию на телепередачу «Кинопанорама», которую вёл Эльдар Рязанов. Я пародировал как раз Рязанова. Получилось очень весело — смеялись все, а директор школы даже чуть со стула не упал. После выступления он подошёл ко мне, пожал руку и сказал: «У тебя большое будущее!»
Агроном-артист
— Тем не менее после школы поступать в театральный вуз ты не стал?
— Честно говоря, я в то время особо и в театр-то не ходил. От нашего города до областного центра было 64 км, по выходным мы с родителями ездили не в театр, а на рынок. Или я гулял с собаками по украинской степи. Собаки жили у нас всё моё детство. Батя подарил мне толстенную книгу по дрессировке овчарок, по ней я занимался со своими питомцами. У меня, кстати, это неплохо получалось.
Когда встал вопрос: куда пойти учиться? — родственники по маминой линии, они живут в Калуге, сказали: «Приезжай, поступай в Тимирязевскую академию».
— Почему именно в Тимирязевку, а не в Бауманский или педагогический?
— Работа, требующая усидчивости — учителя или инженера, — меня не привлекала. Я понимал, что мне нужно что-то вольное, с более или менее свободным графиком. Наверное, у меня в роду есть казаки. В этом плане профессия агронома казалась мне подходящей: вышел в поле, поехал туда, сюда, покосил, собрал урожай. К тому же сельский образ жизни близок и понятен мне с детства: при доме был огород — 10 соток, на которых росли смородина, малина, вишня, черешня и, конечно, картошка.
С первого раза поступить не получилось — недобрал несколько баллов. Подал документы на подготовительный факультет. Год учился и работал — занимался внутренней отделкой в строящемся общежитии Тимирязевки. Там я приобрёл навыки строителя. Через год, успешно сдав экзамены, стал студентом 1-го курса агрономического факультета.
Ещё на подготовительном отделении попал в студенческий театр эстрадных миниатюр «СТЭМ», который был в каждом вузе. И началось: участвовал во всех студенческих фестивалях и спектаклях. Ни одно мероприятие не обходилось без меня.
Счастливый случай
— К тому времени, когда я закончил академию, — это был 1996 год — сельское хозяйство практически развалилось. Я приехал в колхоз в Думиничском районе, от которого у меня было направление, а мне говорят: «Что тебе здесь делать? У нас для тебя работы нет».
Я тогда уже был женат, подрастал старший сын. Чтобы заработать на жизнь, торговал на рынке — сначала метизами, потом спортивными костюмами и обувью. Жили мы тогда в Мосальске, у родителей жены Оли.
В 2019 году Леонид и Ольга КЛЁЦ отметят серебряную свадьбу. За 25 лет совместной жизни они и дом построили, и троих сыновей родили.
Следующей весной после окончания вуза ребята, которые ещё учились в академии, позвали меня поучаствовать в «Студвесне». Нашу программу увидел директор Калужского драматического театра Александр Анатольевич Кривовичев. После выступления он подошёл и сказал мне и Николаю Машкову: «Этим двоим молодым людям я бы посоветовал попробовать поступить в театральное. У нас как раз сейчас при театре набирается 1-й курс в ГИТИС». Мы кивнули, и я, в принципе, об этом забыл.
Через некоторое время я снова приехал в Калугу — на рынок за спортивными костюмами — и, проходя мимо театра, увидел объявление о том, что завтра будет проводиться набор студентов на театральный курс. Позвонил жене в Мосальск и сказал: «Я сегодня домой не приеду, есть кое-какие дела». За день выучил басню, прозу, стихотворение и пошёл на экзамены. В результате поступил, хотя конкурс был большой — 17 человек на место.
— Как отреагировала жена, когда ты сообщил ей, что стал студентом?
— Поддержала. Сказала: «Давай попробуй». Хотя сомнения, конечно, были. Но у нас есть замечательные друзья, Сергей и Инна Лесины, которые нам как родня. Когда Инна узнала, что у меня есть возможность стать артистом, она сказала: «Лёня, даже не раздумывай! Иди!»
Конечно, было тяжело. Жили в общежитии, Оля доучивалась в вузе. Сыну только-только исполнилось два года. Я практически сутками пропадал на учёбе. Жили впроголодь.
С женой Ольгой и друзьями Сергеем и Инной Лесиными.
В начале второго курса я подошёл к нашему главному режиссёру Александру Борисовичу Плетнёву и сказал: «Больше так не могу». У меня тогда как раз появилось несколько предложений по работе, связанных с сельским хозяйством. Плетнёв ответил: «Лёнь, я всё понимаю. Если что-то не сложится, приходи — что-нибудь придумаем».
Потом было трогательное прощание, однокурсники поставили для меня капустник-проводы, все плакали навзрыд, я — больше всех. Это было в ноябре. А к Новому году я вернулся. Видимо, душа моя уже принадлежала театру. Я пришёл к Александру Борисовичу и сказал: «Давайте что-нибудь придумаем». Вместе пошли к Александру Анатольевичу Кривовичеву. Он предложил работать монтировщиком сцены и заочно учиться в Ярославском театральном институте.
Так и сделали. Монтировщики зарабатывали неплохо — больше, чем артисты. Многие актёры в своё время поработали в монтировочном цехе. Несколько лет так и жил: учился, работал, играл в театре.
«Пограничный» дебют
— На сцену я впервые вышел в новогоднем спектакле «Как пограничник Макей в сказку попал». У меня там была главная роль. Мой дебют состоялся на сцене Брянского театра. Это был, кажется, 1999 год. Позже Надежда Васильевна Ефременко, которая играла в той сказке одну из Бабок Ёжек, рассказывала, что хотела на премьере подшутить надо мной: подкралась ко мне сзади... и вдруг увидела мои ноги, торчащие из армейских трусов, которые в тот момент мелко-мелко дрожали от волнения, вздохнула и не стала шутить, потому что это было бы слишком жестоко. Потом мы играли эту сказку две недели с перерывом на Новый год. Нормальное такое боевое крещение получилось.
Сцена из легендарного спектакля «Лодка».
100 импровизаций
— Сейчас, когда выходишь на сцену, волнуешься?
— По-разному бывает. Всё зависит от материала и внутреннего состояния. Например, в «Доме солнца» выход дембеля для меня всегда волнителен. Эта роль была сделана, по сути, за три дня до премьеры. Изначально было только направление, которое задал Александр Борисович. Он предложил, чтобы дембель разговаривал на хохляцком. Слава Богу, это я умею. Весь текст — мой, авторский, на бумаге его нет, он только в моей голове. Возможно, поэтому каждый раз, когда выхожу на сцену в этой роли, у меня присутствует волнение. Хотя мы сыграли «Дом солнца» уже порядка 100 раз.
Когда вырастают лучи…
— Ты талантливый, востребованный актёр. Когда-нибудь хотелось уехать из Калуги и попытать счастья, например, в столице?
— К определению «талантливый» я отношусь очень спокойно и даже с некоторым недоверием. Лучи, если и вырастают, стараюсь тут же обламывать (смеётся). Это всё очень условно. Бывало, стоило мне только что-то о себе возомнить, как жизнь тут же давала по шапке и по рукам. Да, у меня есть поклонники, и мне это приятно. Есть новые роли — значит, я небезнадёжен. Значит, то, что я делаю, имеет верное направление. Ну и хорошо — двигаемся дальше. Не надо успокаиваться и надевать на себя корону.
— Твои поклонники — они какие? Цветы с записками присылают, у служебного входа караулят?
— Да нет, у меня достаточно спокойный зритель. Но вот недавно был забавный случай. Шёл по улице Кирова, и вдруг какая-то женщина схватила меня за руку и сказала: «Клёц! Спасибо!» И пошла дальше.
— Сколько ролей у тебя сыграно?
— Не считал. У рыбаков — а я ещё немного и рыбак — есть такая традиция: не считать улов, пока ты на рыбалке. Потому что, как только подсчитал, всё — у тебя перестаёт клевать.
В спектакле «Соперники».
Имени Плетнёва
— Почему ты решил создать мастерскую творческих инициатив им. А. Б. Плетнёва?
— Не люблю сидеть на одном месте. Находиться только внутри театра мне мало. Идея создания мастерской возникла давно — в тот период, когда ушёл Александр Борисович и мы четыре года жили без главного режиссёра. Да, спектакли ставились, но чего-то не хватало. Полного погружения в творческий процесс не происходило, хотя какие-то интересные роли, наверное, сложились и в это время.
А ещё я понимал, что имя Александра Борисовича потихоньку станут забывать. Увы, это данность. Мне это показалось несправедливым. К тому же у меня внутри сидело много творческих идей, которые хотелось реализовать, и я решил создать вот такой проект.
Год занимался подготовкой документов, разрабатывал устав. Мне помогают жена — она занимается бухгалтерией и делопроизводством — и мои друзья и коллеги Саша Панов и Катя Клеймёнова.
Когда оформлял бумаги, мне сказали: «Зачем вам имя в названии? Могут возникнуть сложности». На что я ответил: «Если имени Александра Борисовича не будет в названии, то в этой идее в принципе нет смысла».
Официальная дата создания мастерской — 12 января. Через два дня после дня рождения Александра Борисовича Плетнёва.
«Я — не чучело!»
— Почему это именно мастерская творческих инициатив, а не театральная студия, например?
— Потому что мы занимаемся не только театральными вещами. Вот сейчас будем делать проект «Я — не чучело», задача которого — обратить внимание общества на проблемы подростковой жестокости, которые могут привести к печальным последствиям. Идея родилась ещё года два назад, когда мне на глаза стали попадаться видеоролики, где подростков избивают их же одноклассники.
Наверное, как-то глобально повлиять на эту ситуацию мы не в состоянии, но попробовать что-то изменить в отношении к тем, кто не похож на нас, можем.
Хотим задействовать в проекте школьников со всей Калужской области. Он включает в себя серию экскурсий, мастер-классов, в том числе с участием психологов. Финальной точкой станет постановка спектакля «Вдох — выдох» по пьесе Юлии Тупикиной. Премьера ориентировочно запланирована на апрель-май. Это спектакль о подростках и с участием подростков. Мы попробуем рассказать нашим детям, что жизнь — это такая драгоценность, которая даётся всего один раз, и можно либо прожить её как зря, либо что-то оставить после себя. Меня этот вопрос тоже волнует. Хочется оставить после себя как можно меньше мусора и больше хорошего.
Эскизы будущего
— Через три недели — Новый год. Какие у тебя планы?
— Во-первых, надо выпустить сказку «Новогоднее настроение». Её премьера состоится в Инновационном культурном центре на зимних каникулах. Раскрою небольшой секрет. Это будет пижамная история — с большим одеялом, множеством подушек, которыми можно будет кидаться. Это очень такая улыбчивая история о доброте и дружбе, актуальная и в 8 лет, и в 60.
Ещё хочется успешно провести сначала проект «Я — не чучело», а затем — театральный лагерь. В 2019 году Александру Борисовичу исполнилось бы 55 лет, есть идея сделать фестиваль «Сердцем хранимые. Александр Плетнёв».
Очень хочу увидеть маму и сестру. Они живут на Украине, мы не виделись лет шесть. Это очень болезненная для меня ситуация.
Хочу начать разделять мусор. Мечтаем купить большой автомобиль и летом отправиться на нём всей нашей большой семьёй в путешествие в Грузию.
А ещё хочется замечать красоту вокруг себя, которой на самом деле много. Недавно возвращались с выездного спектакля в Хвастовичах. По пути автобус сделал остановку. Мы вышли из него, подняли глаза вверх, а там — что-то нереальное: крупные, низкие, яркие звёзды. В городе такого неба не увидишь. Смотреть на это можно бесконечно.
