Купеческая ротонда была кутузкой

На перекрёстке улиц Дарвина и Театральной до нашего времени сохранился старинный павильон-ротонда с колоннами в классическом стиле.

Сегодня здесь расположены часовня иконы Божией Матери «Казанская» и иконная лавка. Северный собрат павильона тоже уцелел и находится выше по Театральной улице.
Ротонды построили ещё в начале XIX века для богатейших купцов Билибиных как часть усадебной ограды. Проектировал их известный калужский архитектор Иван Ясныгин. Позже, в 1840 году, купцы за 72 тысячи рублей ассигнациями продали свою усадьбу Калужскому духовному училищу, которое сдало ротонду «на стрелке» в аренду городской жандармерии. Полицейские прорубили в здании окна и двери и водворили здесь городового.

Вид на усадьбу Билибиных с ротондой в бывшем Михайло-Архангельском переулке. Офорт калужского художника Михаила Шубина.

Будочник Мымрецов
Удивительный факт: известный русский писатель Глеб Успенский, живший в Калуге в 1870-е годы, запечатлел нашу ротонду в своём очерке «Будка». «На углу двух весьма глухих и бедных переулков уездного города стояла будка; физиономия её походила на те беседки с колоннами и куполом, которые встречаются на лубочных изображениях иностранных вилл… Такому сходству весьма способствовала старинная архитектура будки; она действительно была с колоннами и куполом, а каменные ободранные стены её были круглы… Но некоторые, по-видимому, весьма ничтожные вещи, как, например, измазанная дверь с клоками истерзанной рогожи и вой­лока, приземистая чёрная труба, венчавшая вершину купола, и в особенности жестяная алебарда, видневшаяся всегда у колонн, весьма красноречиво доказывали наблюдателю, что видимое им здание не есть храм муз, но есть кутузка или сибирка».
По сюжету очерка в калужской ротонде живёт будочник — городовой Мымрецов со своей семьёй. Закутавшись в казённую шубу, он целыми днями торчит и мёрзнет у колонн бывшей билибинской ротонды. В его обязанности входило наблюдение за общественным порядком на перекрёстке улицы Облупской (ныне Театральной), славившейся многочисленными преступлениями: грабежами, убийствами, пьянством в кабаках. Всё дело Мымрецова заключалось в двух словах: «тащить» или «не пущать». В прохожих он видел только «шивороты», боялся вышестоящего начальства и копил серебряные пятачки в надежде на старости лет сбежать от опостылевшей жены. Иногда здесь ночевали бедняки-музыканты, не имеющие места, «где им преклонить голову», но приносящие доход хозяину будки. По-видимому, герой очерка Глеба Успенского написан с реального калужского городового.

За 200 лет ротонда служила газетным бюро «Московских» и «Санкт-Петербургских ведомостей», продовольственной лавкой и сапожной мастерской.

Тарантас и лужа Тестоединска
Писатель бывал в Калуге ещё 8-летним мальчиком, где часто гостил у своего дедушки по материнской линии. В 1875 году он поступает здесь на службу в Управление Ряжско-Вяземской железной дороги. Проживал Глеб Успенский на Дворянской улице (ныне улица Суворова), много писал о быте и нравах губернского города. По его словам, украшением Калуги конца XIX века являлся старинный тарантас, лошадёнки и обязательно лужа, в которой то и дело этот тарантас застревал. И всё это «как нельзя лучше подходило к широкому постоялому двору, густо застланному мягким навозом… Трактир грязный, тёмный, как нельзя лучше подходил к толстому купцу. Дикость, невежество и хрюканье». Одним словом, «гармония пустоутробного пребывания обывателя. Мимо него идут линии железных дорог, а он всё-таки продолжает ездить в одну только Оптину пустынь».
В 1876 году писатель покинул Калугу, которую называл в своих произведениях и фельетонах Тестоединском, — из-за калужского теста, славившегося на всю Россию. И, конечно, своим очерком «Будка» он сделал южную ротонду купцов Билибиных легендарной достопримечательностью Калуги.