Что время делает со страхами, вызванными приходом инвесторов

Мысль заскочить в деревню Бронцы Ферзиковского района, которая расположена в полутора километрах от завода французской компании «Лафарж», возникла спонтанно. Мы были в Ферзиково по делам, когда мне вспомнились два момента. Первый - серия публикаций нашего корреспондента о будущем строительстве в Износковском районе ЭкоТехноПарка, второй - моя поездка в Бронцы в 2012 году по одному криминальному поводу.

Тогда завод ещё только строился и двое гастарбайтеров, работавших на этой стройке, напали с сексуальными намерениями на местную школьницу 16 лет. Весть о попытке обесчестить ребёнка молниеносно распространилась по округе, и на её обидчиков местные мужики устроили настоящую охоту.

Одного им удалось поймать, скрутить и сдать полиции, а второй успел скрыться за забором стройки (подробнее об этом случае - в статье «Гастарбайтеров-насильников ловили всей деревней»).

Справедливость в итоге восторжествовала, и злодеи получили реальные сроки заключения.

Страхи, охи и ахи

Но в тот момент, когда было принято решение заскочить в Бронцы и пообщаться с местными, мне вспомнилась не эта история, а те слова, что в далёком 2012-м наговорили местные о «Лафарже».

Тот случай с гастарбайтерами послужил неким спусковым механизмом и людей попросту прорвало. Они вывалили на нас всё свое недовольство масштабной стройкой, копившееся явно не один день и даже месяц. Жители Бронцев были крайне раздражены приходом инвестора и теми неудобствами, которые они уже вынуждены терпеть, и которые их только ожидают в будущем.

А это и толпы приезжих, которые, по мнению местных жителей, обязательно тут осядут после окончания стройки, будут нападать на местных женщин и насиловать их. Это и грохот грузовиков, которые колоннами и непременно с бешеной скоростью будут гонять по деревне на «Лафарж» и обратно. Это и ужасный вред экологии, который неминуемо принесет с собой цементное производство с его выбросами в воздух. Это и всплеск заболеваний, который обязательно случится по той же самой причине.

И прочая, прочая, прочая.

Параллели между ситуацией в Бронцах шестигодичной давности и той, что сегодня наблюдается в Михалях, напрашивались сами собой. И было очень интересно узнать, как изменилось мнение местных жителей после окончания строительства завода. Какие их страхи рассеялись, а какие, наоборот, подтвердились?

«Лафарж», напомним, начал свою работу в 2014 году. То есть 4 года назад. Вполне приличный срок, чтобы сполна прочувствовать наличие изменений в повседневной жизни в связи с приходом этого крупного инвестора.

Тишь да гладь

Первое, на что обращаешь внимание по пути в Бронцы, - качество дороги. 6 лет назад это была обычная убитая щебёнка, ям и ухабов на которой не было только в границах населённого пункта. Сейчас это полноценная асфальтовая дорога, по которой можно гнать и 90, и 110, и 150 км\ч (если ума хватит, конечно). Единственный участок, где она раздолбана в хлам – метр до и метр после железнодорожного переезда. Когда проезжали его, сразу вспомнилась Калуга (автолюбители поймут почему).

Деревня, как и полагается в морозный рабочий день, будто вымерла. Только рядом с магазинчиком близ школы стоят и беседуют два обязательных представителя любой российской глубинки – бабушки. На вид лет под 80, они охотно вступают в беседу и, дружно поддакивая друг другу, рассказывают, какой «Лафарж» нехороший, потому что детскую площадку поставил, а не следит за ней, работу местным мужикам не даёт, а только приезжим (правда, позже выяснится, что по официальным данным треть рабочих «Лафаржа» – жители Ферзиковского района), но вот дорогу сделали отличную, смилостивились напоследок женщины.

- А вообще у нас тут очень хорошо, приезжайте летом, - подытоживают они свой коллективный спич. – Воздух чистый и свежий, леса, красота, тишина.

Завода, оказывается, совсем не слышно, хотя он и находится, как уже говорилось, в полутора километрах от деревни. За леском.

Захожу в магазин и, представившись корреспондентом, пытаюсь разговорить людей в очереди. Те поболтать совсем не против.

- А я даже и не знаю, что плохого сказать, - теряется от моего провокационного вопроса женщина. – А ты что скажешь, насколько у нас плохо стало с экологией? – обращается моя собеседница к подруге.
- Вроде нормально все с ней, – тоже замешкавшись, отвечает та.

А я начинаю чувствовать, как первоначальный градус доброжелательности и доверия ко мне начинает падать. Понимаю, что с обличающим подходом промахнулся.

Проверяю догадку несколькими разнонаправленными вопросами и убеждаюсь, что это, действительно, так. Просьбы рассказать о хорошем, что принес «Лафарж» деревне, сразу вызывали отклик. Снова прозвучала благодарность за дорогу, за детскую площадку, подарки детворе к праздникам и общепозитивное: «Да хорошо всё у нас». А вот стоило опять начать выводить людей на негатив к инвестору, как молниеносно возникла настороженность и подозрительность с примесью недоумения. Даже стало немного стыдно за то, что ради какой-то заметки в блоге тролю этих открытых и простодушных людей.

Не удивлюсь, если после моего отъезда из Бронцев там пошли слухи о некоем заезжем подозрительном типе (никак шпиён американский), который вынюхивал да выспрашивал всякие гадости про наш «Лафарж»…

Официально (куда уж без этого)

На самом «Лафарже» побывать не довелось ни разу, хотя вне всякого сомнения посмотреть на то, как там расправляются с мусором было бы крайне интересно. Согласно официальным данным, на французском предприятии имеется свой цех альтернативного топлива, работающий на сортированном мусоре. Французы вложили в него 240 миллионов рублей.

- На заводе в Ферзиково построено отдельно стоящее здание, в котором расположен цех, включающий линию по измельчению предварительно отсортированных отходов, - говорится в ответе кампании на мой запрос о процессе сжигания мусора на их заводе и его экологичности. - Транспорт с альтернативным топливом (далее АТ) разгружается в закрытый приемный бункер. Поступающий материал имеет все необходимые экологические паспорта и сертификаты. Перед доставкой на завод его предварительно сортируют, отделяя крупные металлические части, камни, стекло, органику. После разгрузки АТ в бункер его перемещают на шредер (изготовлен в Германии, фирма Weima) с помощью крана (2 крана, используемые в цехе, изготовлены в России, Троицкий крановый завод). Производительность шредера (измельчителя) - до 15 тонн в час.

После измельчения материал по конвейеру проходит через магнитный сепаратор, на котором отделяются мелкие металлические части. Затем подготовленное топливо попадает на подвижную решетку с сотами определенного размера. Крупные частицы отсеиваются и возвращаются для повторного измельчения. Материал требуемой крупности отправляется на склад готовой продукции. Далее, с помощью крана, АТ подается на закрытый конвейер и доставляется до точки подачи на башне предварительного нагрева, а затем поступает в печь.

Работа цементных печей обеспечивает безопасные условия сгорания АТ. Благодаря наличию окислительной атмосферы и высоким температурам в зоне спекания (до 2000 градусов) АТ полностью распадается на органические и неорганические составляющие. Органические полностью разрушаются благодаря вышеназванным причинам (время и температура), неорганические химически соединяются в печи с сырьем и выводятся из технологического процесса в виде составляющей клинкера («полуфабриката» цемента). Важной особенностью такого процесса является отсутствие образования побочных производных отходов (золы) и вредных выбросов.

- Наше оборудование по подаче альтернативного топлива отвечает самым высоким международным и российским требованиям промышленной безопасности, - подчеркивается в ответе «Лафаржа». - Все оборудование, участвующее в процессе, произведено в Германии. Сотрудники, работающие с альтернативным топливом, прошли соответствующую подготовку и обучение.

Конечно, скептически настроенный читатель и сторонники теорий заговора могут поставить эту информацию под сомнение. Мол, «всю правду все равно не скажут». Однако словам специалистов, предметно разбирающимся в вопросе, всё-таки принято верить. Да и рассказы жителей Бронцев о том, что они не почувствовали негативного изменения в окружающей среде с началом работы завода, тоже работают на доверие к словам специалистов «Лафаржа».

А как у них (заключение)

В последние 8 лет я в обязательном порядке раз в год выбираюсь отдыхать в Европу. Колесим по ней на машине, и не раз замечал, как из-за деревьев или из-за гор неожиданно выныривали какие-нибудь явно промышленные строения. Особенно часто такое наблюдали в Стране Басков. Этот один из самых экологически чистых районов Испании в последние годы переживает серьезный рост промпроизводства. Проезжая по его горным дорогам, часто видели явно промышленные объекты близ небольших населенных пунктов.

И не раз, наблюдая эту картину, задавался вопросом, а те жители европейских деревень, рядом с которыми выросли заводы, были против их строительства? Я бы скорее ответил на него отрицательно, чем положительно. Потому что в Европе, и это видно невооруженным взглядом, промышленность в экологически чистых районах уже давно явление обыденное, повседневное.

Научились европейцы промышленность развивать так, чтобы природу, мать нашу, беречь.

Наверное, поэтому всякого рода экологические демарши и протесты против строительства европейцами предприятий в российской глубинке вызывают у меня по большей части лёгкое недоумение. Строй эти заводы, к примеру, по каким-нибудь сомалийским экотехнологиям, ещё понял бы такое возмущение. А наезды на французские, германские, австрийские – не понимаю.

Может, все дело в недостатке у населения позитивного опыта добрососедства с современными предприятиями? Наверное, дело именно в этом. И почему-то есть стойкое ощущение, что жители Износковского района с появлением такого предприятия у себя через какое-то время начнут недоумевать, почему они были против него?

В любом случае, время покажет, а мы посмотрим.