Как погибла Лиля? Фильм Звягинцева «Левиафан»

Трудно припомнить в истории советско-российского кино такой фильм, который наделал бы столько шуму, ещё даже не выйдя в официальный прокат. Как сейчас помню, в 1934 году коллективы зрителей ходили на сеансы с транспарантами «Мы идём смотреть «Чапаева!».  Но тогда никому не приходило в голову сомневаться в изначально блестящих качествах советского фильма. Не то сейчас: всемирная паутина звенит, натянутая руганью и восторгами.

Несколько дней назад журналист-поэт-прозаик-педагог-филолог – в общем, много-многостаночник – Дмитрий Быков в своей рецензии в «Новой газете» недоумевал по поводу многочисленных, как он считает, сюжетных нестыковках в «Левиафане». Больше всего Быкова не устраивает поведение жены главного героя Лили, которая сначала отдаётся приезжему другу мужа, а после – кончает жизнь самоубийством. Появились и другие версии смерти несчастной женщины. Попробуем разобраться в  существе рассказанной истории сначала   под углом зрения погибшей.

Итак, жила-была молодая и красивая Лиля. У самого студёного моря. Вечно тепло одетая, тряслась утром, в темноте, в автобусике до родного консервного завода. Там, стоя у скрежещущего конвейера, перебирала с тоской пахучую треску (работа, которую может и должен делать робот, а не красивая и молодая!). Вечером в той же темноте – домой, на берег моря, где ждёт муж и пасынок. Это минусы. Вот угораздило выйти замуж за мужика старше себя! Правда, он любит её. А ещё он – рукастый хозяин, который привык во всём полагаться на себя. Это плюс. А ещё есть пасынок,  который её ненавидит. И есть лунный пейзаж вокруг, с каменюками и  с вечным пронизывающим ветром, который уродует и без того уродские шлакоблочные  полуразрушенные  дома-бараки. И есть тоскливые друзья и подруга, не ведающие досуга без блатной песни под водку с неизменным шашлыком. Это минусы. Терпеть ещё можно. Можно. Но вот происходит действительно катастрофическое событие: у мужа отбирают землю и дом, который он выстроил любовно, «вот этими руками». Отбирает государство, тот самый непобедимый зверь Левиафан, «под нужды федерального строительства», выплачивая грошовую компенсацию.  Суды проиграны. Приходит конец терпению, рушится жизнь, как валится каменный свод, из которого вынули замковый камень. Муж, после энного количества прожитых совместно, на ходу: «Хочешь, ребёнка заведём?». Ага! Хочешь! В грязной халупе, куда придётся заселяться после своего большого дома, продав добро за бесценок…

А тут появляется Он. Армейский друг мужа, ныне  преуспевающий московский адвокат. Он решит. Но не решает. Она изменяет мужу, но ни в её, ни в его поведении не заметно внезапно вспыхнувшей чистой любови. У неё – это жест отчаяния: а вдруг увлечётся и увезёт, и забудется этот кошмар, как всякий ночной кошмар. Но не увозит, а бежит. А тут вступает Достоевский: «А коли не к кому, коли идти больше некуда!». Так что совершает бедная Лиля свой неотмолимый грех от полного отчаяния, ни от чего больше.

Фото посёлка Териберка, где снимался фильм.

Так что такое фильм «Левиафан» увенчанного премиями многими режиссёра Андрея Звягинцева – философская притча или злобная карикатура на современную Россию? Думается, ни то, ни другое.

На притчу вполне вытягивали его предыдущие фильмы «Возвращение» и «Елена». А «Левиафану» для притчи явно не хватает глубины обобщения. Сегодня многие задаются вопросом, является ли трагичная история работяги Николая и его семьи типичной для России. Кто же спорит, что состояние судебной и правоохранительной системы у нас не идеально? Кто в трезвом уме будет отрицать высокий уровень коррупции власти? Но типичность и массовость, кто не понял – разные вещи. Типичность распада человеческих связей даже в масштабах семьи прекрасно показана в «Елене» через совершенно немассовую историю убийства женой богатого мужа ради помощи небольшой суммой своему непутёвому внуку.  

В «Левиафане», на мой взгляд, как раз наименее интересен конфликт маленького человека с чудищем-государством. Я, конечно, не бесчувственное полено, и мне ужасно жалко простого мужика Колю, которого обобрали, унизили, а потом ещё и посадили до конца жизни за убийство жены, которого он не совершал. Однако в этой конструкции мне всё понятно, и я ловлю себя на ощущении, что не стоило тратить так много усилий, чтобы доказывать известное. Что жить с мэром города, который одновременно и хам, и вор, и сотрудничает с уголовниками – не есть хорошо? Бесспорно. Феерическое исполнение роли мэра Романом Мадяновым так феерично, что я начинаю зевать: так много подобных негодяев блестяще и единообразно исполнил этот актёр. Что местный прокурор и полицмейстер – хапуги и жулики, а это плохо? Не удивлён, ибо «Ревизора» (1836) и «Мёртвые души» (1842)  знаю близко к тексту. Что иные священники  могут покровительствовать негодяям? Так они на то и  люди, а «Левиафан» - не биография Сергия Радонежского. Тогда что?

Напомню одно событие в истории русского искусства. В 1845 г. вышел сборник «Физиология Петербурга», заложивший основы так называемой натуральной школы. Литераторы, среди которых были Н.Некрасов, В. Белинский, И.Панаев и другие, писали не просто на социальные темы, они писали жёстко критично и фотографически реалистично. Другими словами, ставили врачебно-социальный диагноз болезням общества. Сдаётся, что «Левиафан» Звягинцева – тот же «физиологический очерк», но никак не притча. Как очерк он очень хорош, но это всё же больше публицистика, пусть и отличная, нежели выдающееся художественное произведение, каковым его считают многие.

Интереснее в фильме не социальные конфликты, а как раз картина морального распада. У людей умерла честь, совесть, доверие к ближнему, вкус, наконец.  Обратите внимание, как убого одеваются персонажи фильма. Да, все они небогаты, но впечатление такое, что в одежде они руководствуются соображением «срам прикрыть»: невзрачные телогрейки и штаны, мятые шапки, землистого цвета, так и хочется сказать, пóльты. И вечный тошнотворного цвета камуфляж. Они очень много пьют. Такова жизнь, говорят многие. Жизнь, на самом деле, такова, какой мы её делаем, в том числе в кино. Слишком часто герои современного российского кино пьют килограммами, не закусывая, изображая некую лихость, гордясь тем, что могут выпить больше других. Не пора ли гордиться чем-то другим, нежели умением перепить американца или француза? Вот и население «Левиафана» неэстетично пьёт пластмассовыми стаканами, из горлá, издавая омерзительные звуки. В поле зрения камеры – в лучшем случае баклажанная икра какашечного цвета или шампуры с чем-то на них серым.  Ни следа красивого застолья с нарядными людьми, ведущими приятные беседы, с вкусными  яствами, задушевными песнями. Кинул в отверстую пасть 150 водяры, рыгнул, сморщился всем лицом, зацепил нетвёрдыми пальцами огрызок вонючего огурца и пошёл заводить автомобиль. Идёт винтом? Ничо! Он ведь ГИБДД!

Развлечения? А поедем на шашлыки, тут недалеко, всего-то 100 километров. Выпьем, постреляем. И едут (а чем ещё заняться?),  трясясь по разбитой заполярной дороге, чтобы упиться, как говорили раньше, до изумления под песни уголовников и потом стрелять, стрелять, стрелять. Сначала по бутылкам, заботливо привезённым с собой, другими словами – гадить, гадить, гадить. Потом – по портретам глав своего же государства, которые по понятным причинам уже давно не могут за это призвать к ответу. Нынешнего главу они расстреливать не рискнут. Они – трусы, и у них нет ни убеждений, ни верований, только минутные чисто физиологические хотения. А спроси у них, патриоты ли они, они оскорбятся самим вопросом. А ещё у них, офицеров, нет не только чести, но и ничего, что помогло бы в них идентифицировать офицера.

А ещё почти все герои фильма много, нудно и мутно ругаются матом. Сегодня многие уверены, что в искусстве всё должно быть, как реальной жизни. Ну да, в том числе можно вспомнить почти обязательные сцены в общественных сортирах, которыми оснащаются сегодня фильмы. А что? Как в жизни. Герои отправляют малую нужду, попутно беседуя на важные темы. Надо думать, что в перспективе – изображение процесса опорожнения кишечника. Крупным планом! А? Только   во весь рост становится вопрос:  чем дальше удивлять будем? Матерная лексика, особенно так развитая в русском языке – это не просто способ оскорбить. Всё гораздо сложнее. Мат – это знак: я вне поля правил цивилизации, эти правила для меня тягостны, я освобождаю себя от обязательств по отношению к окружающим. Проще говоря: «Хорошо быть кошкою, хорошо собакою…» - и далее по тексту. Андрей Звягинцев точно зафиксировал этот сигнал деградации: матерятся в любой обстановке, при женщинах и детях. Дети, а чо дети? Основной лозунг – будь проще!

И они, к огромному сожалению, простые. Все. Симпатичный, но очень простой герой. Симпатичный друг его адвокат, пытавшийся шантажировать мэра (других мер воздействия юрист не знает) каким-то липовым компроматом и бросивший в итоге друга. Простые, как три рубля, местные друзья героя, которые, то ли по трусости, то ли по глупости (один чёрт!) свидетельствовали против друга. Примитивные в своей   жадности мэры да прокуроры.  Простой епископ, который живёт вдали от закона Божьего. Он виртуозно освоил религиозную риторику, пребывает на самой  немудрёной стадии толкования положения «Вся власть - от Бога», но по сути своей он, как модно сегодня выражаться, симулякр, холёный и уверенный в себе. Примитивен, наконец, краткий трейлер книги Иова, рассказанный отчаявшемуся Николаю местным батюшкой: «Был человек такой, Иов. Тоже, как ты, задавал себе вопрос о смысле жизни. И до того себя довёл, что весь коростой покрылся».  Мой трейлер по Библии, книга такая есть, немного иной: жил да был богатый и счастливый Иов, и был он чист и богобоязнен. И пришёл к Богу сатана и спросил, а даром ли так чист Иов? А если отнять у него всё, не восстанет ли он на Господа? Поспорили. И тут очень важно: «И сказал Господь сатане: вот, он в руке твоей, только душу его сбереги». И отняли у Иова всё: богатство, семью, здоровье. И вот тогда уже покрылся он коростою и стал задавать вопросы, поскольку была у него душа. И всё равно убедился, что нужно хвалить Господа. И воздал ему Господь, вернув всё отнятое: «Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителева не отвергай». Чувствуете разницу? Желающие могут сравнить два варианта: текст Библии в свободном доступе. Так что история Николая мало походит на жизнеописание богобоязненного Иова. Фильм не об этом. А о том, что бесчестие  - пострашнее коррупции. И о том, что жизнь всех этих людей обессмыслена, самостоятельно ли и добровольно или под непреодолимыми обстоятельствами – вся эта жизнюха, как в вакууме.

И вот что умеет передавать Андрей Звягинцев – так это тот самый вакуум жизни. От его фильмов, и, может быть, от «Левиафана» в особенности, веет холодом. Даже столичные пейзажи «Елены» - зябкие. И, конечно, режиссёр в своём последнем фильме неслучайно выбрал местом действия заполярье. Угрюмые, замусоренные пространства – прекрасная работа оператора Михаила Кричмана. Музыку к фильму, как и к «Елене», написал знаменитый американский композитор Филип Гласс. Эта музыка, напряжённая и мелодически неяркая, очень уместно вписывается в нерадостную тональность Звягинцева. Сдержанная, без театральности, очень точная работа актёров – блистательного Алексея Серебрякова (Николай), Елены Лядовой (Лиля), Владимира Вдовиченкова  (адвокат Дмитрий) – бередит душу, заставляет возмущаться и сострадать.

Сто лет назад Корней Чуковский сказал об одном поэте: «Он попал в нерв эпохи, и эпоха закричала его голосом». Это о Звягинцеве. Не случайно его последний фильм вызвал поток ругани и доносов. «Он слишком мрачно показывает нашу красивую природу!». Живо представляю себе, как режиссёр созывает собрание трудящихся где-нибудь во дворце культуры, где рассказывает сюжет будущей картины и просит совета, какую натуру использовать для съёмок. Решение принимается общим голосованием.  «Он критикует государство!». Ну вы даёте! Государство – это структура, которая, кому непонятно, обслуживает  гражданина, а к качеству обслуживания должны предъявляться претензии: к росту цен на продукты, бензин, к постоянному росту коммунальных, безобразному состоянию медицины, безопасности на улицах и прочему. А почему бы не предъявить те же  претензии, например, к сериалу «Глухарь», герои которого – милиционеры-оперативники, следователи, гаишники – просто банда рэкетиров, взяточников и убийц? А мы что, одни такие? Чтобы вы знали: ноги «Глухаря» с очевидностью растут из американского сериала «Щит», герои-полицейские в котором – аналогичные ублюдки. «Он нападает на церковь!». Сдаётся мне, что нападать негоже на Спасителя и Пророка, а на обезбоженного священника – можно и нужно. Опять же, отсылаю к американским фильмам «Отпущение грехов» или «Первобытный страх», список может быть продолжен. «Он снимает на западные деньги!». Для незрячих: фильм начинается с надписи, которая обозначает финансовую поддержку Министерства культуры РФ. Частичное присутствие зарубежного капитала – нормально. Только очень дремучий человек убеждён в том, что сегодня можно прожить натуральным хозяйством. Чтобы закрыть тему, напомню, что Россия продаёт на Запад нефть, то есть снабжает соляркой танковые армии НАТО. Почему-то никто не протестует.  

Рискую показаться занудным, но всё же напомню слова Николая Некрасова: «Кто живёт без печали и гнева, тот не любит отчизны своей». Это тоже о Звягинцеве. Он талантливый художник и настоящий, не глянцевый, патриот. И мне ужасно жаль несчастного Колю и его семью, но, боюсь, я о них скоро забуду.