Коронавирус в Калуге: на какие жертвы идут врачи, спасая пациентов с COVID-19

- Как бы ты не обрабатывала очки, они вскоре запотевают. А нужно у каждого пациента забрать кровь - по три пробирки. Пот течёт ручьём. Ты практически ничего не видишь. Я в вену в принципе хорошо колю. Краем глаза замечаю, что это рука больного, надо нащупать вену и всё получается. Для меня это личная маленькая победа, - рассказывает Оксана Сазонова, старшая медицинская сестра третьего этажа стационара для лечения пациентов с COVID-19 БСМП г. Калуги.

Инопланетные существа

Бригада врачей и медсестёр заступает на шестичасовую смену. В защитных костюмах все одинаковые, какие-то инопланетные.

Костюм стирает пол, возраст, особенности фигуры и даже специальность. Они больше не гинекологи, урологи, травматологи, а так или иначе - инфекционисты.

От человека остаются только глаза. Подводка, стрелки, тушь – один из способов для медсестёр остаться собой даже в красной зоне.

- В респираторе голос приглушён. В самой защите очень плохо слышно, - рассказывает медбрат Александр Сёмин.

В первые дни медперсонал подписывал костюмы, чтобы отличать друг друга. Теперь настолько сработались, что понимают коллег уже и без слов – по жестам.

- Вы поесть успели? – спрашивают коллеги у одной из медсестёр.

- Я никогда не ем перед сменой. А если в туалет захочу? – отвечает женщина.

Выйти из красной зоны до конца смены нельзя. Так же, как нельзя почесать нос или поправить лямки респиратора, натирающие уши.

- Я думал, что вас здесь и не увижу. Вот это смена будет сегодня! Ну, раз вы пришли, значит всё, коронавирусу конец! – подтрунивает над медсёстрами один из врачей.

У девушек впереди первая смена в красной зоне. Но они довольно уверенно надевают защиту, проверяют, чтобы спецодежда плотно прилегала к телу.

За ними неотрывно с волнением следит Инна Иванова, главная медсестра.

Девушки готовы. Инна Анатольевна их быстро осматривает и незаметно крестит.

- В первый раз же будут там, - тихо говорит она.

Вместе с молоденькими медсёстрами в «грязную» зону уходит и её сын Александр.

Возвращенцы

Стационар для лечения пациентов с COVID-19 в БСМП должен был открыться в конце мая, потом сроки сдвинулись на середину месяца, а в итоге здесь принимали первых пациентов уже 5 мая.

Среднему и младшему медицинскому персоналу приходится фактически жить в больнице.

- Мы ждали, когда из красной зоны выйдет первая бригада, поделиться своими впечатлениями. Встречали их, как героев. У меня отношение к ним уже не как к подчинённым, а больше, наверное, как к своим близким. Каждого хотелось обнять, убедиться, что они нормально перенесли смену, - вспоминает исполняющая обязанности главного врача БСМП Анна Кружкова. - Открытие центра выпало на майские праздники. Нужно было быстро, оперативно закупить оборудование, спецодежду, медикаменты для больницы. Сложность была в том, что одни организации не работали, потому что были выходные, а другие ушли на самоизоляцию. В экстремальной ситуации человек по-настоящему себя проявляет. Для меня стали открытием мои сотрудники. В больницу вернулись те врачи, которые по разным причинам когда-то ушли из БСМП. Они пришли добровольцами. Это очень поддержало коллектив.

- Как вы думаете, они сделали это ради денег, обещанных выплат?

- Я уверена, что человек, который пришёл в медицину, надел на себя белый халат, приходит в больницу не ради денег. Как бы пафосно это не звучало, медицина – это призвание. А тем более в такой ситуации. Доктора из чистой зоны БСМП готовы в любой момент перейти в инфекционный стационар, если это будет необходимо. Сейчас все говорят о подвиге медицинских работников, я с этим не согласна. Это - долг, призвание. Сложно и тем докторам, которые остались оказывать помощь другим пациентам. На них легла колоссальная нагрузка. Это видно даже на примере БСМП. Мы сохранили все профили оказания медицинской помощи. А здесь, по сути, мы открыли ещё одну больницу.

Наплыв пациентов

- Когда пошёл набор сотрудников для работы с корнавирусными пациентами, были и те, кто стал брать больничные или увольняться. Уборщицы, санитарки, младшие медсёстры испугались - большинство из них возрастные. Сейчас обстановка стабилизировались, стали приходить врачи из других больниц, есть специалисты из Хвастовичей, Москвы. Сложно было 7 мая. Тогда много поступило пациентов, нам пришлось экстренно вызвать сотрудников на работу. Мы не рассчитывали, что так быстро будет заполняться 150-коечное отделение. Пришлось выехать самой и дежурить, - рассказывает главная медсестра Инна Иванова. - Молодых медсестер не хотелось вызывать, в нестандартной ситуации могут растеряться. А из тех, кто постарше, не все согласились выйти ночью на дежурство - люди семейные, с детьми. Их тоже можно понять...

В итоге вместе с Инной Анатольевной в красной зоне трудился её сын, медбрат Александр Сёмин.

- Я была против, у него же выпускные экзамены в мединституте. Но он меня не послушал. Приехал. Помню, на посту какая-то неразбериха. Саша осмотрелся, и говорит, что нужно делать это, это и это. И я поняла, что он молодец, справится. За себя страха нет, за него - да. Даже спустя две недели переживаю, когда он работает в красной зоне.

Панические атаки

Медсестра Оксана Сазонова раньше работала в хирургическом отделении. Но даже ей было волнительно впервые столкнуться с «ковидными» пациентами.

- У некоторых медсестёр были слёзы от бессилия, безысходности, ощущение нереальности происходящего. Почти одновременно поступают 20-30 пациентов, а ты никогда с таким заболеванием не сталкивалась. Всех нужно принять, распределить по палатам, оказать экстренную помощь, - говорит Оксана Владимировна. - Я видела, как они задыхались. Я видела глаза пациента в этот момент: он в сознании, понимает, что с ним происходит, но не может сказать ни слова, дышать не может! Только машет руками. И это страшно.

Коронавирусные больные часто напуганы, могут вести себя агрессивно, бывают выпады в сторону врачей и медсестёр.  

- Пациенту плохо, поэтому он начинает себя так вести. У него паника, требует каких-то капельниц, внимания к себе. Не понимает, что много капельниц в его состоянии нельзя. Требует, считает, что мы всё плохо делаем. К кислороду подключишь, вроде ему легче становится, отходит. На 3-4 сутки начинает общаться с персоналом уже по-доброму, - говорит Инна Иванова.

- Нет личного, душевного контакта с пациентом. Моя бабушка говорила, что врач лечит в первую очередь словом. Поэтому больному очень важно увидеть его глаза, улыбку, почувствовать тепло руки. В красной зоне это невозможно, - говорит Анна Кружкова. - Раньше с теми заболеваниями, с которыми мы сталкивались каждый день, у нас было чёткое понимание, какие перспективы лечения. Сейчас мы такого не можем сделать. Болезнь действительно непредсказуемая, человек может поступить с одной клинической картиной, буквально через пару дней на фоне лечения всё меняется. Привозят пациента в тяжёлом состоянии, но вскоре мы видим положительную динамику. А бывает наоборот, человек поступает с признаками лёгкой формы, но на том же лечении заболевание стремительно переходит в тяжёлую стадию. Поэтому что-то спрогнозировать невозможно.

Испытание на прочность

После шести часов, проведённых в красной зоне, калужским врачам и медсёстрам хочется только пить и спать. Для медиков организованы комнаты отдыха. Пока одни приходят в себя и готовятся к следующей смене (персонал заступает на сутки), Александр Сёмин зубрит конспекты, делает домашние задания. Впереди у него выпускные экзамены в Смоленском медицинском университете.

- Я нисколько не жалею, что здесь работаю. Первое моё дежурство было спонтанное. Нужны были руки в приёмное отделение. Я молодой, горячий, поэтому и пошёл. Мне, как будущему врачу, было интересно, - говорит Саша. - Сначала было не по себе, потом адаптировался. Была какая-то неопределённость - никто с этим не сталкивался, не понимал, как работать. Сейчас уже всё чётко отлажено. Знаю, что буду здесь продолжать работать и после учебы.

Самые первые «ковидные» больные поступили в БСМП ещё в апреле. Только о том, что у них вирус никто не знал, заболевание протекало бессимптомно. В итоге несколько человек заразились - и медики, и другие пациенты.

- Сейчас все уже выздоровели. В одной из смен работает медсестра, которая тогда заболела. Первое, что она сделала после выписки, - пошла работать в красную зону, - рассказывают врачи.  

Вынужденные жертвы

Как бы не был хорош защитный костюм, никто не может дать гарантии, что медперсонал не заразится. Тем сотрудникам, у которых есть дети или пожилые родственники, предоставили номера в гостинице.

Оксана Сазонова с мужем и детьми теперь общается только по видеосвязи. Вообще, она должна была лишь подготовить «ковидное» отделение к приёму пациентов, а затем вернуться к обычной работе.

- У меня не было сомнений, что я должна здесь остаться. Здесь я реализуюсь сама для себя, не для людей, я не жду никакой оценки. Я прекрасно понимаю, что сейчас хорошая и такая распрекрасная, трудоспособность у меня высокая, всё, что нужно, я сделаю. Но если что-то пойдёт не так, у меня возникнут серьёзные проблемы.

Здоровья хватает, чтобы это тянуть. Правда, дня три мы почти не спали, не выходили из больницы, и мне казалось, что до конца пандемии я не доживу. Одной ночи, проведённой в отеле, мне хватило, чтобы восстановиться. Резервы у организма есть.

Мы с мужем не допускаем мысли, что я могу погибнуть – у нас трое детей. Я стараюсь не размышлять об этом. Не смотрю новости, не захожу в интернет. Я закрылась. Людей стала ещё больше любить, мне их ещё больше жалко. Если дочка плачет в телефонной трубке, я не могу разговаривать.

Муж старшей медсестры Лии Ламохиной не захотел, чтобы его жена переехала в гостиницу. Отвёз дочь к бабушке и каждый день встречает супругу с работы.

- У меня ребёнок на видеосвязи по несколько раз в день. Она плачет. Душа к ней рвётся. Тяжело, что я просто не могу её обнять. Единственное, что у меня иногда получается - привезти ей подарки. Но мы придерживаемся дистанции. Я не подпускаю близко ни её, ни родителей. Не смогу себе простить, если с ними что-то случится.

У ребёнка была мечта - велосипед. Но мы всегда откладывали покупку, считали, что деньги нужно потратить на какие-то другие, более важные вещи. А в «ковидном» отделении у меня появилось чёткое понимание реальных ценностей жизни. Самое главное – ребёнок, семья. Всё остальное – шелуха. Друзья убегут, работа может быть и другая. После одной из смен я заказала велосипед. Видеть визжащего от удовольствия ребёнка - счастье. На какое-то время я скрасила её и свои дни.

Медперсонал БСМП считает, что красная зона меняет людей, уходит всё лишнее.

- Когда я за полторы недели первый раз вышла на улицу, то просто не могла надышаться, насмотреться на город. Ритм жизни настолько быстрый, что ты многих вещей не замечаешь. У меня выдался час-полтора свободного времени. Я просто сидела возле дома на лавочке. Каждую минуту ловила. Это большое удовольствие находиться здесь и сейчас, - рассказывает Лия Ламохина.