«Мы боролись за имя Нади Курченко»

Тамара Думицкая бережно хранит старые чёрно-белые фотографии и пожелтевшие газетные статьи, которые она написала более 40 лет назад о поездке со школьниками в Удмуртию. В советское время Тамара Ивановна была активной комсомолкой и работала в школе пионервожатой. Случившуюся недавно трагедию в Керчи восприняла очень остро. Говорит, если бы сейчас была такая общественная работа, какую вёл комсомол, подобного не произошло бы.

— Родилась я в Тульской области, в 60 км от Тулы, — рассказывает она. — Семья была простая, работящая. Но отец Иван Дмитриевич и мама Татьяна Степановна — люди необыкновенные. Папа воевал, попал в плен, партизанил, однако после вой­ны его сослали на рудники: Сталин не прощал тех, кто попал в руки  немцам. Потом отца реабилитировали, и он вернулся домой. Моё детство прошло в сохранившемся после войны длинном бараке. Кроме нас там жили ещё 20 семей. Папа всем помогал, его все любили. Прибегали соседи: «Дядя Ваня, мне надо песок привезти!» Папа был первоклассным водителем, и машина, на которой он работал, всегда стояла рядом с домом. Тут же сел, поехал, помог. Если какие-то дебоширы хулиганили — звали папу, чтобы их успокоить.

— Помню, как на Троицу собирались дети, взрослые, и он возил нас на природу. Расстилали покрывало, для детей ставили сидр, печенье, конфеты… И у взрослых — никакого спиртного. Не пили, а песни пели! Можете представить, какие люди были! Папа много песен знал — и русских, и украинских. Хорошо говорил на украинской мове, его предки — атаманы казачьей станицы — жили на Украине, потом — в Осетии. Папа рассказывал, что украинский язык помог ему выжить во время войны, потому что не так страшны были немцы, как полицаи и бендеровцы.

Сплясала, чтобы класс победил

— Помню, как меня принимали в комсомол. Я страшно волновалась. Вызубрила устав от корки до корки. Наш класс был активным, я во всём участвовала, поэтому меня знали и, когда принимали в комсомол, вопросов почти не задавали. А потом я возглавляла комсомольскую организацию класса. Болела за всё! Однажды было соревнование двух выпускных классов: «А» и «Б». Разница в балах небольшая, кто победит? Я в жизни не плясала. А тут вышла на сцену и стала русскую плясать. И мы выиграли! Сейчас вспоминаю — и слёзы на глазах. Какое замечательное время было! Все дружили, всё делали вместе, не могли друг без друга. На комсомольских собраниях хором песни пели. Такое воодушевление было! Во мне оно до сих пор осталось.

Торжественная линейка в школе.

В Калугу, в институт

— В 1965 году я закончила школу и стала думать, куда пойти учиться. А училась я хорошо и была активисткой. Красивая, очень гордая, недосягаемая. Моим идеалом была Элина Быстрицкая. И я считала унизительным поступать в институт в своей области, какое-то дурацкое высокомерие… Это, конечно, плохо, неправильно. Мне хотелось в Москву. Но в Москве в военной академии учился старший брат, и он сказал: «Нет, рядом с нами институт, что там вытворяют! Нельзя ей туда!» Тогда другой брат говорит: «А поступай в Калуге, здесь и поезд идёт «Калуга – Ряжский». И я поехала. Поступила в пединститут на иняз (английское отделение). Тогда комсомол у меня отошёл на второй план. Мы думали только об учёбе. Но случилось несчастье: папа серьёзно заболел, мне пришлось перевестись на вечернее отделение и работать. Устроилась библиотекарем, а потом — пионервожатой. Мне нравилось, потому что общественную работу я очень любила. Какие у нас классные часы были, их никто не пропускал, все готовились. Рассказывали и о героях-пионерах, и о героях-комсомольцах. Большой упор был на патриотизм.

Вела уроки и была вожатой

— Сначала я работала в школе № 14. А потом Валерий Васильевич Зонов позвал меня в школу № 25, где был завучем. Часы получить в то время было очень трудно. Но мне выкроили 5 уроков английского в неделю. Я вела их и была пионервожатой. Всё получалось, всё успевала! Старшие классы учились в первую смену, малыши — во вторую. Малинники тогда были застроены в основном частными домами, только одна пятиэтажка стояла. Народ бедный, много пьющих. Но к нашей школе все относились с уважением, считалось почётным учится именно здесь. И работа кипела! Детям интересно было, они постоянно чем-то занимались: готовились к политинформации, праздникам, линейкам… Помню только одного неблагополучного ученика Васю, к которому мы с девчонками-комсомолками из его класса стали ходить. Так он краснел перед нами: «Таня, Надя, я исправлюсь!»  И ему не так передо мной было стыдно, как перед одноклассницами-комсомолками.

Слёт пионервожатых Калуги. 1968 год.

В конце каждой четверти проводили огонёк или КВН. Уберём территорию школы — и на танцы. Но сначала минут 15 — тематическое мероприятие, чтобы ребят чему-то научить. А «Зарницу» как любили, ждали конца зимы: она в феврале была. Переживали — не дай Бог снег растает. И потом в лесу, в овраге,+ проводили эту военно-спортивную игру. Снега по колено, но весело — все счастливые, все победить хотят!

Поездка в Удмуртию

— В 1970 году в нашей стране произошёл первый теракт. Террористы захватили самолёт, летевший по маршруту «Батуми – Сухуми». Пытаясь спасти экипаж и пассажиров, погибла 19-летняя стюардесса Надя Курченко. Это был просто ужас! Для всей страны такое потрясение! Все переживали. И мы решили бороться за то, чтобы пионерской дружине школы присвоили имя героини. Интернета не было, мы ходили в библиотеки, узнавали информацию из газет, всё собирали по крупицам. Вели переписку с журналистами. И в ноябре на каникулах поехали в Удмуртию, на родину Нади, чтобы встретиться с её родными. Нас было 10 человек, я самая старшая. Сначала — на электричке, потом пересели на поезд. И ещё надо было до маленького села Понино доехать. Нормально, мы не боялись.

Пришли в школу-интернат, где училась Надя. Были каникулы, школа пустая. Но нас встретила завуч. Мы поднялись на третий этаж, зашли в класс, на двери  которого висела табличка «10«Б». Здесь училась Надя, и  здесь все напоминало о ней: парта, живые цветы, фотографии, документы.

Мы переночевали в интернате. А на следующий день встретились с мамой Нади Генриеттой Ивановной, её бабушкой и сёстрами. Мы рассказали им Калуге, а они нам — о Наде, пригласили домой. Мы были в Надиной комнате,  там стояла её кровать, сидела кукла… Комната такая маленькая, что все мы не смогли поместится. Поездка осталась в душе. Для ребят это было очень значимо и памятно. Сделали фотографии, я их почти все потом в школу отдала. И нашей дружине присвоили имя Нади Курченко. Мы были так горды! Возле школы установили бюст Надежды, его сделал один из родителей. Там проводили линейки и стоял почётный караул — 2 человека. К памяти Нади относились уважительно. И такой дружный коллектив в школе был! Я проработала там 4 года и с восторгом вспоминаю то время!

А сейчас мы готовим пассивных детей. Общественной работы мало. Поэтому и произошло такое страшное событие в Керчи. Ведь раньше мы всё друг про друга знали, всем делились, и дети всегда заняты были. Обязательно нужно возрождать общественную работу, такие организации, как комсомол. В наше время это необходимо.