Калужский Марс заселяют пришельцы
Когда-то село Марс в Барятинском районе было землёй обетованной для областных и федеральных СМИ. Наведывались сюда регулярно по разным космическим датам. Но в последнее время о калужских «марсианах» забыли. Мы решили это исправить.
Просто космос какой-то
От Калуги до Барятино всего 2,5 часа на автобусе. А от Барятино до Марса практически рукой подать – 20 минут бодрым шагом. При виде окрестностей жалеешь, что не умеешь рисовать: за окном пейзажи такие, что от восторга дух захватывает. То поросшее деревцами болотце, то одинокая покосившаяся избушка на фоне ярко-зелёной травы. А как только автобус въезжает в Барятино, в глаза бросается вывеска «Кафе «Юпитер». Говорят, что раньше недалеко отсюда был колхоз «Луна». Да, Барятино – просто космос какой-то.
От автостанции в сторону села тянется ровная асфальтированная дорога, по обочинам - аккуратные домики, на лугах пасутся коровы, порой на велосипедах проезжают старушки.
Как только мы сворачиваем на просёлочную дорогу, асфальт сменяется ямами да ухабами и жёлтыми лужами.
Село расположено уединённо. С одной стороны – бескрайние поля, с другой стеной стоит лес.
Тишина на Марсе невероятная. Слышны собственные шаги. Даже собаки не приветствуют путников звонким лаем. И если бы не иномарки, припаркованные возле каждой, даже самой невзрачной избушки, можно было бы подумать, что это место и вовсе необитаемо.
У первого дома на нас отреагировали только гуси. С гоготом стали вытягивать шеи, хлопать крыльями. Да, мимо таких бдительных сторожей чужак не пройдёт.
Пока мы осматриваемся, к соседней избе подъезжает машина. Из неё выходит мужчина лет пятидесяти в синей рубашке, с золотой цепью на шее.
- Я пришелец. Ну пришлый, - поясняет он, видя мою растерянность. – Живу на Марсе с 7-го класса. Деревня, она и есть деревня. Тут ничего нет, никаких достопримечательностей. Вам надо идти к старожилам, они больше расскажут.
Объяснив, где искать коренных «марсиан», пришелец уходит в дом. Улица вновь пустеет.
Кстати, здесь она одна, называется просто – Центральная. На селе много заброшенных изб.
Былое и думы
Мы останавливаемся у огромного дома. Его фундамент величиной с этаж. В палисаднике – ковёр из цветов, у входа – какая-то конура с игрушками. Позже догадываемся, что это вовсе не конура, а домик для детей. Ещё несколько таких будок-домиков мы встретили на другом краю деревни. Звоним. Дверь открывает невысокий симпатичный мужчина, улыбаясь, приглашает войти.
- Проходите. А вы как сюда свернули-то? - удивляется он, даже не спрашивая, кто мы и откуда.
Я спешно начинаю объяснять, что мы журналисты, делаем репортаж о селе.
- Странно что-то. Непонятно, - удивлённо оглядывает нас мужчина. – Ну проходите.
На кухне суетится его жена. Тут же на столе оказывается чай с конфетами и печеньем. А Сан Саныч – владелец дома – всё ещё недоверчиво нас разглядывает.
- Сейчас много таких, кто ласково с тобой поговорит, обработает, лапши на уши навешает. Вот у меня на телефоне был хороший тариф…- начинает объяснять Сан Саныч.
- Вы будете рассказывать, а мы – слушать, - успокаиваю его я, протягивая удостоверение.
- Хорошая у Вас фамилия – Володина, наша, деревенская, - смягчается Сан Саныч. - Бывали у нас тут телевизионщики и не раз. Приезжали на больших раскрашенных машинах. А вы на автобусе.
Как-то даже разочарованно произносит он последнюю фразу. В это время фотограф достаёт фотоаппарат, и Сан Саныч уходит в другую комнату. Через несколько минут он появляется в строгом костюме, а в руках - кирпич с надписью «Марс». Как оказалось ещё в прошлом веке его изготовили на местном заводе.
- Откровенно говоря, те старожилы, которые здесь остались, ничего не знают, - считает «марсианин».
- А кто из старожилов остался-то? – удивляется его супруга. – Маня? Так она тут только родилась, почти и не жила. Уехала.
- Они путного ничего не скажут, - не обращая внимания на реплику супруги, продолжает Сан Саныч.
И он начинает рассказывать, как в конце 30-х годов прошлого века людей насильно согнали в колхоз «Марс», в честь колхоза и окрестили новообразовавшийся посёлок. Название его вполне объяснимо. Тогда, как и сейчас, на слуху был наш земляк Циолковский, мечтавший о космосе.
- В 38-39 годах XX века образовался посёлок. Согнали сюда всех окрестных. Заставили даже дома разобрать, и моего прадеда тоже. Он попросил детей: «Умру, похороните меня в моём саду». Так и сделали. С него кладбище и началось, оно находится в километре от Марса… Я помню, как в 60-е годы XX века землю колхоз пахал, а школьники сажали свёклу, картошку, турнепс. Где сейчас стоит старая конюшня, был кирпичный завод. Была и ветряная мельница, небольшая животноводческая ферма.
Школы в посёлке никогда не было, дети учились в Барятино. А в детском садике вовсе не нуждались: жили большими семьями, за малышами присматривали бабушки.
- Изначально был посёлок, потом почему-то его переименовали в село. Почему? Кто же его знает, – рассуждает Сан Саныч.
- Раньше деревня была большая. Ходила к нам автолавка. Женщина, которая ездила, умерла. Да и сейчас в автолавке нет необходимости. Тут и работы нет. Все отсюда уезжают трудиться и по дороге закупаются продуктами. Мы - соцработники в Барятино. Молодёжи мало. А дачников много. В основном москвичи. Есть и наши, у кого-то деды, у кого-то родители на Марсе жили. Правда, постройки у дачников какие-то странные – сараюшки, - говорит Любовь Владимировна.
Во дворе у Тришиных стоит несколько тракторов. Недаром же Сан Саныч много лет проработал трактористом.
- Я всю жизнь в колхозе. Заслуженный механизатор Российской Федерации. Люб, где моё удостоверение?
- Да ну тебя, - отмахивается супруга.
- Покажи! – не унимается Сан Саныч.
- В верхнем ящике, - нехотя отвечает Людмила Владимировна.
Cан Саныч уходит за документом.
- Долго колхоз существовал, где-то до 2009 года, потом развалился, - вспоминает гостеприимная хозяйка. - Муж в последнее время один там работал, потом плюнул – надоело. Оформили уход за бабушками.
Тришины воспитали троих детей. Все трое живут в Калуге. На выходные приезжают помочь родителям по хозяйству. Ещё не закончился сенокос.
- У нас овечки, коровы, телята. Кроме нас ещё один мужчина на Марсе держит коров. А раньше скотина была в каждом дворе.
Связь с прошлым
Лет 30 назад в родную деревню, покинув пыльную Москву, вернулся поэт Андрей Шишков.
- С собой он захватил журнальный киоск. Постепенно к киоску начал пристраивать дом. Пушку с собой привёз. Памятник погибшим в годы войны поставил, - рассказывает Любовь Тришина. – А землю ему выделили под музей.
Ходил Шишков по деревне и собирал у местных бабушек предметы быта - то прялку, то допотопный умывальник. Музей назвал бесхитростно - «Радуница», в честь Международного Есенинского общества. И потекли на Марс экскурсии. Что вызвало восторг у творческой интеллигенции и местной администрации.
А вот жители неохотно вспоминают о Шишкове.
- Создавал музей, собирал по деревне вещи. Ну а потом свой домик построил. А музей – это комнатушки какие-то. Да ладно, о мёртвых плохо не говорят, - обрывает свои откровения их односельчанка Валентина Григорьевна Родионова.
Несколько лет назад Шишков умер. Забор вокруг дома-музея, покосившись, сбросил вывеску «Радуница».
Сквозь грязные окна ещё видны остатки музейной экспозиции, какие-то журнальные картинки с коронованными особами.
Во дворе валяется кресло. Порог порос папоротником. У парадного входа еле различима цитата из стихотворения Есенина.
Пушка исчезла. Надгробный камень на памятнике в честь погибших в годы войны треснул.
Хотя по еловым ветвям вокруг него видно, что об этом месте помнят.
Рядом с селом в годы ВОВ проходили сражения. Местные говорят, что все леса и поля до сих пор изрыты окопами. В окрестностях есть несколько братских могил.
- У одной здешней бабушки три сына погибли на войне, а четвёртый подорвался на мине, - говорит Сан Саныч.
В июне в лесу у Марса то ли грибники, то ли ягодники обнаружили артиллерийский снаряд диаметром 76 мм времён Великой Отечественной войны.
Современность
Сейчас на селе здесь не только строят замки, но и меняют ландшафт. Например, на краю села появился искусственный пруд. Он стал местом притяжения домашней птицы.
75-летняя Валентина Родионова гоняет по Марсу на квадроцикле.
- На квадроцикле уже лет семь езжу. Когда появляюсь на рынке в Барятино, мне в след кричат: «Марсовская, марсовская!» Все мои ровесники умерли. Ах, интересно же мы здесь жили: на большаке песни пели, на байдарках зерно возили, а на лошадях – сено. Однажды я с телеги свалилась. Она подпрыгивала на кочках, ну я и сползла между возом и лошадиным хвостом. А конь как встал, так и не шелохнулся, пока я не выбралась. Вот до чего умные животные – лошади!
Дважды Валентина Родионова давала интервью федеральным СМИ. Корреспонденты приезжали, чтобы доказать, что нет жизни на калужском Марсе.
- Они мне: «Говорят, у вас тут пьют.» «Да что вы! Если только иногда. Троица - как не выпить! Надо ж венки завязать, а потом их развязать». «Наверное, самогонку гоните?» «Зачем, употребляем только кристалловскую». Я их тогда попросила рассказать о нашем селе так, чтобы его название не читалось наоборот.
Хотя Валентина Родионова называет себя коренной «марсианкой» и собственными руками построила дом, всю зиму она проводит в Подмосковье. А вот её сосед Николай Андрюхин не покидает родные края. Занимается резьбой по дереву, держит пчёл. На двери его дома - резные инициалы владельца.
- Наш район – самый лучший, - говорит он. - В Калуге живёте? Зря, перебирайтесь к нам. У нас здесь жизнь идёт по деревенским правилам: тише едешь - дальше будешь.
Несмотря на засилье пришельцев-дачников и отсутствие молодёжи, «марсиане» верят в светлое будущее.
- Деревня не вымрет. Свои всё равно останутся, - говорит на прощание Сан Саныч.
Недаром же вся земля на калужском Марсе размежёвана. Летом обитаемых домов наберётся штук 20, зимой – лишь половина. Но жизнь на Марсе есть. Приезжайте, сами увидите.
Автор: Елена ВОЛОДИНА.
Фото: Светлана ТАРАСОВА.
