«В Антарктике живут по советским законам»
- Когда меня спрашивают, откуда я родом, отвечаю, что позиционирую себя человеком с планеты Земля, - говорит Михаил Иванович Грачёв. – Хотя родина у меня, конечно, имеется, я её люблю, буду защищать и держать флаг, когда это потребуется.
Из художников – в учёные
Невысокого роста, крепкий, подтянутый – не скажешь, что Михаилу Ивановичу 68 лет. Впрочем, выглядеть по-другому сотрудник научной полярной станции, наверное, и не может.
- Полярник – как космонавт, должен быть абсолютно здоров, - говорит Грачёв. – Перед каждой экспедицией необходимо пройти полное медицинское обследование, чтобы во время зимовки не вылезли никакие болячки.
Михаил Грачёв – на судне «Академик Фёдоров». Где-то там, позади, Кейптаун.
Михаил Иванович провёл в Антарктиде шесть зимовок. А ведь когда-то он мечтал совсем не о научной карьере.
- Родился я в городе Грязовец Вологодской области. Когда был маленький, родители переехали в Братск – строить Братскую ГЭС. На великой стройке я жил до 12 лет, в окружении великолепных людей: самоотверженных, интеллигентных. Они приезжали в Братск со всей страны. Потом мы недолго жили в Тульской области. А в 1961-м переехали в посёлок Белоусово под Обнинском.
Я очень хорошо рисовал, поэтому после окончания школы хотел поступать в Ленинградское художественно-промышленное училище им. Мухиной. Но незадолго до выпускных экзаменов один товарищ сказал мне: «Из тебя мог бы получиться гениальный художник, но ты в этот вуз не попадёшь. Чтобы туда поступить, нужно предварительно закончить художественную школу». А я нигде не учился. Просто хорошо рисовал.
В итоге поступил в Московский авиационный институт (МАИ). Проучился там полгода, сдал на отлично черчение и начертательную геометрию, а все остальные предметы завалил. Экзамены пересдавать не стал, решил пойти в армию. Два с половиной года отслужил в Туркмении, в полку ПВО.
Вернулся в 1969 году и поступил на вечернее отделение Обнинского филиала МИФИ, параллельно работал лаборантом в Институте экспериментальной метеорологии НПО «Тайфун». У нас преподавали великолепные учёные, например, знаменитая четвёрка – Юрий Конобеев, Виталий Павлинчук, Николай Работнов и Владимир Турчин, которые издавали сборники «Физики шутят» и «Физики продолжают шутить». Тогда вообще слияние науки с творчеством было модно. Считалось чуть ли неприличным, если ты технарь и не пишешь стихи, не играешь на гитаре. Во время учёбы я увлёкся альпинизмом, водным туризмом. У нас было много поездок на Северный Кавказ, Памир. В 1973 году покорил Эльбрус.
Широка страна моя родная
- После окончания института в 1976 году я занялся экологическими исследованиями, прошёл подготовку как спектрометрист. Начались поездки по всему Советскому Союзу. Работали на Урале, на Украине, на БАМе. В 1979-1980 годах обследовали район взрыва Тунгусского метеорита. Не доехал только до Сахалина и Камчатки. Спектрометрические лаборатории исследуют воздух, почву и воду на предмет содержания в них вредных и токсичных элементов и дают рекомендации, если содержание этих веществ повышенное. Весной отбирали пробы снега, летом – грунта и воздуха.
Позже я занялся научной работой. Готовился к сдаче кандидатского минимума по философии. Но потом изменилась ситуация: конец 80-х годов, перестройка. Мне предложили заняться электронно-вычислительными машинами. В 1985 году я ушёл из НПО «Тайфун» и стал работать в «Центр ЭВМ-комплексе». Чуть позже вместе с семьёй переехал в Калугу.
«За державу обидно»
- Наступили 90-е. В стране началась разруха. Я ушёл служить на таможню. Проработал там до 2002 года, дослужился до майора. Потом в этой структуре произошла чистка: кого-то сократили, кого-то уволили. Мне предлагали остаться, но с понижением в должности.
Примерно тогда же позвонил друг с «Тайфуна»: «В Антарктиду ездить некому». Посоветовался с женой: «Возраст у меня предпенсионный, в Калуге делать нечего». Она ответила: «Поезжай». И я согласился. Но не только потому, что нужно было зарабатывать деньги, семью содержать, а ещё и из патриотических побуждений. Как говорил герой кинофильма «Белое солнце пустыни» таможенник Верещагин: «Мне за державу обидно». А я ведь тоже таможенник. Хотелось принести пользу родной стране.
Курорт «Антарктида»
- Во время первых двух экспедиций я работал сейсмологом Института физики Земли. Потом вернулся на НПО «Тайфун» и с 2008 года снова занялся спектрометрией – исследую содержание парниковых газов в атмосфере. Всего в Антарктике 7 научных российских станций. Я работал на двух из них: Мирном и Новолазаревской. Одна экспедиция длится год.
Спектрометрическая лаборатория Михаила Грачёва.
- На континент полярников доставляют два судна: «Академик Фёдоров» и «Академик Трёшников». «Академик Фёдоров» - наш арктическо-антарктический флагман, который приспособлен к работе как в полярных условиях, так и в тропических широтах. Это и ледокол, и сухогруз, и танкер, и научно-исследовательское судно. «Академик Трёшников» по мощности слабее, чем «Академик Фёдоров».
В начале ноября судно по максимуму запасается продуктами, топливом, берёт на борт людей. Выходит из Питера и около месяца идёт до порта «Кейптаун» (ЮАР). Забирает людей, которые прибывают туда самолётом, и развозит всех по станциям.
Михаил Грачёв проводит исследования на «Академике Фёдорове».
- Каким было первое впечатление от Антарктиды?
- Мы шли на «Академике Фёдорове» во льдах и вдруг услышали страшный рёв. Выскочили на палубу посмотреть, что случилось, и видим: на льдине стоит пингвин и кричит на всю округу. У этих животных такие трубные голоса – просто сирены! А вокруг сплошной лёд. Сразу вспомнилось детство в Братске, нагромождения обломков ледяных глыб, которые образовывались на Ангаре во время весеннего ледохода и которые периодически приходилось взрывать.
- На самом континенте в летнее время климат очень комфортный, похож на высокогорный. Влажность – всего 25%. Воздух сухой, дышится легко. В –20, если светит солнышко и нет ветра, можно выйти в одной курточке. Летом температура поднимается до +10. Но при этом очень жарко. Можно ходить по леднику в одних трусах и загорать. Курорт, одним словом.
Полярное сияние над Антарктикой.
- Зимой на тех станциях, где я работал, температура ниже –30 не опускается. В прибрежной зоне начинаются шторма, влажность увеличивается до 80%. На востоке, где Южный полюс и куда сырые океанические массы не доходят, бывает до –90. Как-то, в 2006 году, пришлось пережить шторм со скоростью ветра 56 м/с. Были последствия: домик, в котором находилась наша лаборатория, сорвало вместе со всеми приборами. Но такое бывает раз в 10 лет.
Как на подводной лодке
- Полярная станция представляет собой 4-5 металлических домиков, стоящих на сваях, в которых живут 23-30 человек.
У каждого полярника имеется своя небольшая комната – каюта.
Летом полярники выращивают в горшочках на подоконниках огурцы, помидоры, редиску, лук, петрушку. Перед приездом комиссии по экологии вся эта растительность тщательно прячется.
- Есть общее помещение, где можно собраться вместе, мы называем её по старинке ленинской комнатой. Там стоят телевизор, компьютер с выходом в Интернет.
- Распорядок дня на станции такой. Подъём в 7 утра. По станционному радио – оно есть в каждой комнате – диктор объявляет, какое сегодня число, какая погода. Потом участников экспедиции приглашают на завтрак. Он начинается ровно в 8 часов. Обед – в 13:00, ужин – в 19:00.
Кормят полярников хорошо. Утром обычно дают кашу, бутерброды 3-5 видов, чай, растворимый кофе, какао, молоко.
- Если у кого-то день рождения, то утром по радио именинника поздравляет начальник станции. Повара обязательно пекут торт. На стол выставляется самая вкусная еда. Начальник станции, который распоряжается алкоголем и табаком, проставляется.
Рабочий график у каждого свой. Руководитель станции в дела учёных не вмешивается. Он только следит за тем, чтобы была в порядке инфраструктура.
В свободное время гуляем, общаемся, занимаемся в спортзале.
Полярники лепят вареники к 9 Мая.
В Антарктиде тоже есть дорожные указатели. До Обнинска – 14080 км.
Однажды в гости к полярникам заглянул настоящий Дед Мороз из Великого Устюга.
- Люди за год не надоедают друг другу? Ссоры бывают?
- Какие-то конфликтные ситуации, конечно, возникают, но их стараются сразу пресекать. Есть правило: зимовка должна пройти хорошо, а значит, никаких ссор и выяснений отношений допускать нельзя. Мы как на подводной лодке. Куда ты денешься со своими проблемами?
Операция по телефону
- Мы на станции живём по советским законам – как коллектив, коммуна: «Один за всех, и все за одного!» По-другому в Антарктиде просто не выжить. У одного полярника с индийской станции случился аппендицит. Больного привезли к нашему доктору. Индусы вообще чуть что – бегут к нам за помощью.
Ещё был случай – один из наших механиков заболел гнойным отитом, требовалась срочная операция. На станции есть два доктора – хирург и анестезиолог, он же врач общей практики. Они стали звонить в Санкт-Петербург. Решено было экстренно эвакуировать больного.
Попросили помочь американцев, но те за транспортировку нашего товарища запросили 900 тысяч долларов. Денег таких не было. Тогда связались с Институтом им. Сербского в Питере. Тамошние врачи-нейрохирурги по телефону консультировали нашего доктора, и он в течение 8 часов под их руководством делал сложнейшую операцию.
Первым же авиарейсом нашего механика вывезли из Антарктиды в Питер. Когда нейрохирурги осмотрели его, сказали, что операция выполнена по высшему классу.
Увидеть брата
- Следующая экспедиция планируется или эта была финальной?
- Пока не знаю. Мне ведь уже 68 лет. В Антарктиде я чувствую себя очень хорошо, но вот переход из одного климатического пояса в другой сказывается довольно болезненно. И с годами это даётся всё тяжелее.
- А о чём мечтаете?
- Хочу съездить на Сахалин и в город Гаврилов Яр Ярославской области. Там живёт мой двоюродный брат. Ему уже под 80. Не виделись с ним с 1978 года. А ещё мечтаю съездить в свой родной Братск. Больше 30 лет там не был.
Фото из личного архива Михаила ГРАЧЁВА.
