Мамин День Победы
Сочинение к 9 Мая, которое никогда не было написано.
Сочинение к 9 Мая, которое никогда не было написано.
Старшей дочке дали в школе задание: написать к 9 Мая сочинение о славных подвигах дедов и прадедов, воевавших во время Великой Отечественной войны.
И я вдруг вспомнила, что, когда сама училась в школе, всегда чувствовала себя неловко и даже немного неполноценно, получая аналогичные задания. Потому что не было у меня таких вот родственников. А значит, и рассказывать, по сути, было не о чем. Поэтому своих сочинений ко Дню Победы я не помню. Может, и вовсе не писала их. Или писала, но какие-то банальности, которые не запоминаются. Да и сам праздник этот — День Победы — я своим не считала.
Чувство причастности к нему пришло как-то вдруг. Но, чтобы это понять, нужно рассказать предысторию.
Моя мама выросла в детдоме. Ее мать, моя бабушка, погибла в самом начале вой-ны. Маме тогда был всего год. Отец пропал без вести в 1942‑м. Я помню, как в детстве, разбирая какие-то родительские документы, наткнулась на пожелтевший листочек бумаги, на котором было написано, что мамина метрика восстановлена, т. к. оригинал утерян, что мать — Полина Васильевна — погибла в 1941 году, а отец — Михаил Михайлович — пропал без вести в 1942‑м. И известно про него только то, что с фашистами он не сотрудничал. Знание того, что незнакомый мне дедушка Миша не был предателем, очень грело мою детскую душу.
Мама сначала жила в семье какой-то дальней родственницы. Тетка не любила ее. И однажды избила маму, 5‑летнюю девочку, до полусмерти. После этого она три дня лежала без сознания. Врачи думали, что не выживет, хоронить собирались. Но мама осталась жива. Ее собрали и увезли в детдом. Она мне много рассказывала о своей жизни там. Пока я была маленькая, многих вещей не понимала. Понимание пришло гораздо позже, когда у меня самой родились дети и когда я вдруг поняла, чего была лишена моя мама. Ей никто не говорил по сто раз на дню «люблю тебя», ее не носили на руках и не пели ей колыбельные. Никто не провожал ее в школу и не заплетал по утрам косички. Зато ее лишали обедов и ужинов за малейшие провинности. Заставляли по ночам мыть дощатый пол в огромном спортзале. Или выводили босиком на кафельный пол в туалете. Такое наказание тоже практиковалось в детдомах.
А мне всю жизнь не хватало бабушки. В детстве я часто представляла себе, как бы я ее любила, как бы она учила меня печь пироги и вязать носки, потому что мамам вечно некогда. Мы бы с братьями и сестрой обязательно каждое лето ездили к ней в гости в деревню. Мы бы помогали ей кормить кур и каждый вечер пили бы парное молоко. Такие вот детские мечты, которые обязательно сбылись бы, если бы той войны не было. Тогда бабушка Поля с дедушкой Мишей остались бы живы. И были бы живы семейные традиции. Потому что прерванные традиции — это страшно. И родственники, от которых не осталось даже самой плохонькой фотографии, — это тоже страшно.
Про меня в детстве часто говорили, что я ни на кого в семье не похожа — ни на маму, ни на папу. Меня это даже обижало немного. А однажды мама рассказала мне: «Сегодня ночью видела во сне свою маму. У нее лицо — как у тебя. Только волосы светлые, почти белые». И так это удивительно было — чувствовать свою похожесть на бабушку. И не важно, что я никогда не видела ее и не знала.
А две мои девочки растут блондинками, при том что родители — ярко выраженные брюнеты. И я иногда думаю, что, возможно, это так дают о себе знать гены незнакомой мне бабушки.
Когда-нибудь я расскажу обо всем этом своей дочери. И может быть, она напишет то сочинение, которое должна была написать я много лет назад. Это, конечно, совсем другой День Победы. Без подвигов и салютов. Но это мой день. И он всегда был мамин. Жаль, что я раньше не понимала того, что стоит за ее слезами 9 Мая. Слезы маленькой девочки, которую война лишила мамы с папой, которые, если б не было войны, целовали бы ее в макушку перед сном и по сто раз на дню говорили бы: «Люблю тебя!».
Фото: Константин ИВАНОВ.
Старшей дочке дали в школе задание: написать к 9 Мая сочинение о славных подвигах дедов и прадедов, воевавших во время Великой Отечественной войны.
И я вдруг вспомнила, что, когда сама училась в школе, всегда чувствовала себя неловко и даже немного неполноценно, получая аналогичные задания. Потому что не было у меня таких вот родственников. А значит, и рассказывать, по сути, было не о чем. Поэтому своих сочинений ко Дню Победы я не помню. Может, и вовсе не писала их. Или писала, но какие-то банальности, которые не запоминаются. Да и сам праздник этот — День Победы — я своим не считала.
Чувство причастности к нему пришло как-то вдруг. Но, чтобы это понять, нужно рассказать предысторию.
Моя мама выросла в детдоме. Ее мать, моя бабушка, погибла в самом начале вой-ны. Маме тогда был всего год. Отец пропал без вести в 1942‑м. Я помню, как в детстве, разбирая какие-то родительские документы, наткнулась на пожелтевший листочек бумаги, на котором было написано, что мамина метрика восстановлена, т. к. оригинал утерян, что мать — Полина Васильевна — погибла в 1941 году, а отец — Михаил Михайлович — пропал без вести в 1942‑м. И известно про него только то, что с фашистами он не сотрудничал. Знание того, что незнакомый мне дедушка Миша не был предателем, очень грело мою детскую душу.
Мама сначала жила в семье какой-то дальней родственницы. Тетка не любила ее. И однажды избила маму, 5‑летнюю девочку, до полусмерти. После этого она три дня лежала без сознания. Врачи думали, что не выживет, хоронить собирались. Но мама осталась жива. Ее собрали и увезли в детдом. Она мне много рассказывала о своей жизни там. Пока я была маленькая, многих вещей не понимала. Понимание пришло гораздо позже, когда у меня самой родились дети и когда я вдруг поняла, чего была лишена моя мама. Ей никто не говорил по сто раз на дню «люблю тебя», ее не носили на руках и не пели ей колыбельные. Никто не провожал ее в школу и не заплетал по утрам косички. Зато ее лишали обедов и ужинов за малейшие провинности. Заставляли по ночам мыть дощатый пол в огромном спортзале. Или выводили босиком на кафельный пол в туалете. Такое наказание тоже практиковалось в детдомах.
А мне всю жизнь не хватало бабушки. В детстве я часто представляла себе, как бы я ее любила, как бы она учила меня печь пироги и вязать носки, потому что мамам вечно некогда. Мы бы с братьями и сестрой обязательно каждое лето ездили к ней в гости в деревню. Мы бы помогали ей кормить кур и каждый вечер пили бы парное молоко. Такие вот детские мечты, которые обязательно сбылись бы, если бы той войны не было. Тогда бабушка Поля с дедушкой Мишей остались бы живы. И были бы живы семейные традиции. Потому что прерванные традиции — это страшно. И родственники, от которых не осталось даже самой плохонькой фотографии, — это тоже страшно.
Про меня в детстве часто говорили, что я ни на кого в семье не похожа — ни на маму, ни на папу. Меня это даже обижало немного. А однажды мама рассказала мне: «Сегодня ночью видела во сне свою маму. У нее лицо — как у тебя. Только волосы светлые, почти белые». И так это удивительно было — чувствовать свою похожесть на бабушку. И не важно, что я никогда не видела ее и не знала.
А две мои девочки растут блондинками, при том что родители — ярко выраженные брюнеты. И я иногда думаю, что, возможно, это так дают о себе знать гены незнакомой мне бабушки.
Когда-нибудь я расскажу обо всем этом своей дочери. И может быть, она напишет то сочинение, которое должна была написать я много лет назад. Это, конечно, совсем другой День Победы. Без подвигов и салютов. Но это мой день. И он всегда был мамин. Жаль, что я раньше не понимала того, что стоит за ее слезами 9 Мая. Слезы маленькой девочки, которую война лишила мамы с папой, которые, если б не было войны, целовали бы ее в макушку перед сном и по сто раз на дню говорили бы: «Люблю тебя!».
Фото: Константин ИВАНОВ.
