Калужский психолог: главная ошибка – возлагать на ребенка свои ожидания

С калужским клиническим психологом Михаилом ОБУХОВЫМ мы поговорили о проблемах родителей и детей.

— Какие годы самые важные в жизни ребенка?

— В каждый возрастной период происходят определенные процессы, которые отражаются на дальнейшей жизни. Сразу хочу предупредить: не надо поддаваться моде искать все в детстве, пережевывать детскую травматику. Это чрезмерный перегиб, иногда он вытаскивает нас из настоящего.

С трех до пяти лет у ребенка происходит половая идентификация. В это время человек окончательно убеждается, мальчик он или девочка. Доречевой период (до трех лет) — это багаж будущей эмоцио­нальности, эмпатии, основы контакта с миром: доверие ему, или происходит травматика и формируется недоверие к миру. Причем базовое доверие к нему закладывается внутриутробно, поэтому важно будущую маму обезопасить от стрессов. Еще можно выделить годы, когда закладываются основы самостоятельности. Сложно назвать точный период. Но это когда ребенок начинает карабкаться куда-то, например на диван. И если ему не помогают и даже смеются над ним, это одна история. И другая, противоположная история, когда ребенок только показал, куда ему надо, а его взяли и закинули туда. Обе крайности плохие. Потому что в обоих случаях ему показывают, что инициативным быть не надо. В первом варианте дают понять, что не помогут. И дальше ребенок не может получать помощь от других людей, считая, что его обманут, кинут, не подставят плечо. А во втором случае он считает, что теперь ему все на блюдечке с голубой каемочкой будет подаваться.

— Нормы поведения тоже закладываются до пяти лет?

— Нет, нормы и дальше закладываются, и в течение жизни переоцениваются. В речевой период закладываются понятия того, что хорошо, что плохо. Но ответственность наступает только в конце шестилетнего возраста. Почему в семь лет дети идут в школу? Потому что волевые функции дозревают, и с ребенка можно что-­то спрашивать. До этого бесполезно.

От любви до ненависти

— Какие самые частые ошибки допускают родители?

— Главная ошибка — что-то возлагать на ребенка: свои ожидания, видеть в нем продолжение себя, навязчиво реализовывать семейные стратегии. Это такие «подгруженные» дети. То есть их «подгружают» ожиданиями, обязательствами. Например, пытаются из будущего гуманитария сделать технаря. Следующая по распространенности ошибка — привязка поведения человека к его личности: ты плохо сделал — значит, ты плохой. А надо отвязать: плох именно сам поступок.

— Родители могут и накричать…

— Если мы сейчас поставим целью расписать все ошибки, то внушим людям чувство вины. Дело в том, что сложно ожидать от человека сдержанности, если его этому не учили. Я считаю, не надо проявлять гипертрофированную ответственность за свое родительство. Конечно, не надо доводить и до того, чтобы дети росли, как сорняки. Это крайность. Но, мне кажется, перфекционизма сейчас стало больше.

— Что делать с детскими истериками?

— Нельзя поддерживать истерику, но и совсем выходить из контакта тоже нельзя. Надо развивать определенное чутье. И удивлять детскую психику: делать то, чего он не ожидает. Часто в истериках есть момент манипуляции. Не скажу, что это плохо. Ребенок тестирует границы, учится общаться с миром. И мы должны дать понять, что видим это и не приветствуем: дружище, ищи другие способы с миром управляться.

— Как наказывать ребенка правильно?

— Я бы предложил оперировать словом «вразумление». Задача не сделать ребенку больно, а привести в разум. Разные способы могут быть — легонько за плечики встряхнуть и сказать: «Я тебя очень люблю, но прошу так не делать». Важен момент телесного контакта. Ни в коем случае не побои, не унижения, оскорбления, какие-­то обидные действия. Мы же начинаем с контакта в раннем детстве — обнять, прижать, погладить. А потом будто забываем об этом. Куда это пропадает?

— Не все дети любят, когда их гладит или обнимает мама, особенно мальчики. Говорят: «Хватит уже, я что, маленький?»

— Это позже, когда начинается сепарация в более активной фазе. И надо проявлять к этому уважение. Не проламывать защиту ребенка. Если нет травматических отношений межу родителями и детьми, унизительных эпизодов, контакт не потеряется, ребенок вернется к нему.

— Почему нередко любовь между родителями и детьми перерастает в полную противоположность?

— Очень просто: нарушаются какие-­то важные фазы. Кто-­то застревает в любви, не отпускает вовремя ребенка. Дети вряд ли по своей инициативе делают что-то, если не попадают под чужое влияние. Сейчас сложно отследить все эти вещи. Мы до конца не знаем, что они видят в Интернете. Бывает, вдруг поступила какая-­то информация, ребенок стал ее усваивать и разрушил налаженные отношения. Взять классическую историю про обиду на матерей. Например, жила девочка, не тужила, а потом прочитала информацию про нелюбимую дочь и решила, что это о ней. И все, теперь ей надо разбираться! А надо ли? Всегда были отклонения от нормы, все жили, и ничего.

Как осилить список книг на лето

— Головная боль многих родителей — список книг на лето. Как заставить ребенка читать?

— Если сами родители увлекаются «Домом 2» и просмотром лент в Интернете, зачем ждать, что ребенок будет читать? Если человеку сначала дать не планшет, а книгу, то больше вероятности, что он станет читать, а не смотреть.

— А если его как-­то поощрить, пообещать за прочитанную книгу сводить в парк или в кино?

— Вреда больше, чем пользы. Это нечестно. Все то, в чем много технологий, манипуляций, искусственного, душит. Должно быть нормальное живое общение. Надо честно признать: ну не удалось мне привить ребенку любовь к книге. Сейчас если некоторым детям дать книгу с картинками, они пытаются пальцами расширить ее, как на планшете. Вопрос, то ли это вариант нормы и мы в цифру переходим, то ли это потом все-таки аукнется.

— Но прочитать книги из списка все-таки надо.

— А что будет, если он их не прочитает? Я бы еще понял озабоченность, если все в классе читают, а он один выбился из коллектива, не читает. Но это же повсеместно! Все равно все будут читать укороченные версии произведений, пересказы. Кого мы обманываем? Тяга к литературе появляется во взрослом возрасте, зачем мучить детей? Иногда в списках произведения сложные, нелепые, бестолковые. Зачем травмировать чадо? Никаких больших требований я не стал бы предъявлять к детям. Они и так перегруженные, замороченные, потерянные. Иной раз хочется сказать: «Ребят, идите лучше в среднее учебное заведение, будьте хорошими штукатурами, чем плохими юристами». Слишком запутанная образовательная и воспитательная система у нас. Очень много перекосов. Я бы предпочел здоровье ребенка.

Если нет одного из родителей

— Как влияет отсутствие в семье одного из родителей, папы или мамы? Может ли мать как-­то компенсировать ребенку то, что нет мужчины?

— Девочкам это не так важно. С девочкой чуть проще. А мальчик хорошо развивается, когда у него есть мужчина–­наставник, и не один.

— То есть компенсировать отсутствие папы могут дедушки, дяди…

— Тренеры спортивные… Даже если есть отец, нужны дополнительные, посторонние люди, чтобы мальчик более объемную композицию своей личности сложил. Он не может черпать шаблоны из одного ресурса, одного источника.

Мало кто это понимает.

— А если нет матери?

— Это вообще тяжелая история. Удар под дых психике. Но, если человек столкнулся с пониманием этого, значит, у него осознанность уже появилась. Значит, он отыщет способы найти людей, которые ему это компенсируют: партнеры, психологи или еще кто-­то. А ведь некоторые люди могут не считать это проблемой, она пройдет мимо их понимания.

— Обиды на родителей могут влиять на отношения и потом.

— Конечно. Но если этому придавать избыточное значение, получается, что мир — кошмар. Это грустно. Надо говорить аккуратно, нельзя все психологизировать. Все индивидуально. Это просто часть жизни. Мир так утроен, что совсем не обязан соответствовать нашим ожиданиям. Мы делаем ошибку, когда просим мир дать нам то, чего не можем дать себе сами,— стабильность, идеальные отношения и т. д. Нет у мира такой компетенции. Вот такая позиция. На мой взгляд, более здоровая.

Агрессия подростков не их вина

— Чаще всего сложности в отношениях с родителями начинаются в так называемом переходном возрасте. На какие проблемы своих детей-­подростков чаще всего жалуются родители?

— На то, что подростки ничего не хотят, ленятся, сидят в компьютерах, не имеют мотивации, не соответствуют желаниям родителей. Хотят быть блогерами, тиктокерами, а не инженерами, например. Но это все изменится.

— Агрессию проявляют…

— Агрессия подростков — это не их вина. Это вина родителей, которые не увеличили расстояние между собой и подростком. Вопрос личных границ. Когда родителям объясняешь, что это нормально, как правило, они успокаиваются.

— Как помочь родителям пережить трудный период ребенка?

— Помочь можно, но примут ли они помощь? Обычно родители хотят услышать подтверждение своей правоты. А часто это не так. Получается конфликт. Психолог не обязан говорить то, что хотят слышать ­яродители. Платон мне друг, но истина дороже.

— Родители сами когда-­то были подростками, пережили все это.

— С поправкой, что тогда не было Интернета или был, но не в таком объеме. И много еще чего не было. Ошибка сравнивать те времена, в которых нас воспитывали, и нынешние: ­опасности совсем другие, вызовы совсем другие. Это дефект восприятия.

Зачем носиться с детьми до старости

— Бывает, что братья и сестры в семье не ладят, даже вырастая. В этих конфликтах виноваты родители?

— Никто не виноват. Траектория развития ­человека непредсказуема. Нет никакой гарантии предотвратить что-­то или обеспечить что-то. Родители здесь вообще ни при чем.

— Родители стараются помирить, сплотить семью.

— Да, до совершеннолетия детей это их обязанность. После совершеннолетия они на это не имеют права. У нас принято с детьми носиться до старости лет — зачем? Общая беда, что никто никого от себя не отпускает. Не надо ввязываться. Предоставить ситуации разрешаться без нашего действия. Надо вовремя самоустраняться.

— А если ссора затянулась на годы, со временем помириться проще или труднее?

— По-­разному бывает. Надо знать особенности этих двоих людей, чтобы помочь им принять решение.

— Какая модель семьи все-таки работающая, чтобы и детям, и родителям хорошо было?

— Никакой. Я против любых моделей. Люди и так с искажениями живут. А мы им на эти искажения накладываем другие искажения. Надо иметь здравый смысл, чтобы поступать по совести и по любви. Все остальное — психологические глупости и извращение.