Интервью с новым главным режиссером: «Театр кукол – очень не детский театр»
Мы познакомились с новым главным режиссером Калужского муниципального театра кукол.
По правде говоря, Сергей БАЛЫКОВ не просто новый главный режиссер – он первый главреж за все 20 лет истории существования Театра кукол в Калуге. И, если звезды сойдутся как надо, новый сезон обещает быть интересным не только для маленьких калужан, но и для взрослых зрителей. На счету у Балыкова – более 100 постановок, среди которых не только детские сказки, но и очень серьезные вещи: «Пер Гюнт» по Ибсену, фантазии на тему Стравинского и Рамюза «История солдата», «10 минут надежды» по Коростылёву и многое другое. И даже сказки в постановке Сергея Балыкова приобретают порой особое глубокое звучание.
- Театр кукол – это вид искусства с древними и богатыми традициями, - говорит Сергей Николаевич. – Как мы можем сказать: детский он или взрослый? Другое дело, что в советское время этот театр не смог, как настоящий, большой театр, защитить себя и его отдали на откуп детям. То есть просто клешанули, загнали в эти рамки и с тех пор не дают больших сцен, больших денег. Абсолютно убежден: театр кукол – очень не детский театр. Кукла может выступать как социальный тип, как символ, как метафора, как крест, на который актер молится. Для того чтобы знать язык символов, нужно иметь определенный багаж знаний. У ребенка его нет.
- И все равно «Гуси-лебеди» останутся постановкой для детей, а хочется, чтобы в репертуаре Калужского театра кукол появились спектакли, интересные и взрослому зрителю, - говорю я, но спустя несколько минут понимаю, что мое заявление было опрометчивым.
- Я ставил «Гусей-лебедей» в Кстовском театре кукол. Такая красивая, замечательная сказка, в ней столько поэзии. Но, как только начинают над ней работать, все сразу упирается в лапти, мешковину, бесшабашную удаль и дурь. Все верещат какими-то страшными, ненормальными голосами. Спрашивается: а где красота, о которой мы так много говорим? Где поэзия? И мы поставили себе цель – сделать по-настоящему красивую русскую поэтическую сказку. Взяли современные обработки фолка – возник тон звучания спектакля. А еще мы спросили себя: почему красивые птицы служат Бабе Яге? Почему гуси-лебеди? Покопались в материалах и выяснили, что это птицы-«наемники», птицы-«оборотни»: вороны, которые превращаются в лебедей, когда идут на «задание». В итоге получился спектакль, интересный уже не только детям, но и их родителям, которые, оказывается, никогда не задумывались о том, кто такие гуси-лебеди.
Или вот еще пример. Ставил в Ижевске «Трех поросят». Жили-были три поросенка: Англия, Ирландия и Шотландия – и история приобретала уже совершенно иное звучание. Поросята были очень маленькие, похожие друг на друга внешне, но сильно отличались по характеру. А волк был испанским конкистадором, уставшим от военных походов. В спектакле у нас он пел средневековые баллады. И вот этим трем поросятам нужно было встретить волка, чтобы понять, что только все вместе они – Великобритания, что не в разъединении сила, а в объединении. Мы сейчас с вами видим, что происходит, когда люди разъединяются.
- Когда появилось желание работать в Театре кукол?
- Да, собственно, когда я в нем впервые оказался. Это случилось, когда я поступил в театральное училище. В детстве мне в кукольном театре бывать не доводилось. Ходил в театр оперы и балета, театр драмы. На драматическое отделение, собственно, и поступал. Не получилось. Предложили пойти на кукольное. Сказали: «Потом переведешься, если захочешь». Но я не захотел. Сходил в Театр кукол, увидел всю эту красотищу – и сразу в нее влюбился. Первой моей куклой был Волк в «Заклятых врагах». Очень дорогой для меня образ. Смешной, наивный, немного дурацкий. Я, наверное, тоже таким был в молодости.
После окончания училища долгое время проработал в Нижегородском академическом театре кукол. Ездил на Урал, когда там был подъем так называемой «уральской зоны». Мне повезло: там работало много легендарных режиссеров, которые в то время с успехом поднимали Театр кукол. Это и Вольховский, и Шрайман, и Хусид, и Хаит. На Урале я посмотрел много-много интересных спектаклей, напитался новыми эстетическими веяниями этой экспериментальной уральской зоны. С тех пор так и несу в себе определенным образом две эти эстетики: с одной стороны, приверженность к традиционной кукле со знанием всех ее возможностей, с другой – желание экспериментировать.
- Какое впечатление произвел на вас наш Театр кукол?
- Труппа хорошая, а помещение ужасное, конечно. Эта ситуация – следствие как раз того самого несерьезного отношения к кукольному театру – по остаточному принципу, о котором мы говорили. В тех городах, где построены настоящие театры для детей, они являются предметом гордости города и его руководителей. Вот сейчас строят храмы, стадионы, на это выделяются бешеные деньги, но ими никого уже не удивишь – их полно практически в любом городе. Мы так много говорим о детях, искусстве, культуре. И где это? В этих обшарпанных коридорах? Да, мы сможем работать и здесь, потому что без этого жить не можем, это наш образ жизни. Но для ребенка есть разница: когда он приходит в театр в первый раз и попадает вот сюда, где его все пугает, или когда он приходит в красивое здание. Спектакль еще не начался, а ребенок уже в сказке.
- Что планируете поставить на калужской сцене в новом сезоне?
- К Новому году сделаем спектакль «Морозко». Уже начали работу над ним. Параллельно хочу запустить очень лиричный спектакль «Дождь и Белая» по пьесе Супонина «Собачья радость». Он вроде как детский, но вместе с тем с очень сложной взрослой темой – темой одиночества. Это история о запуганной Белой Вороне и бродячем щенке по кличке Дождь, который, несмотря ни на что, верит, что добрые люди есть. Это спектакль для семейного просмотра. Очень важно, когда материал интересен и взрослому, и ребенку. Тогда им потом будет о чем поговорить. Это ведь очень непросто – найти общую тему разговора с ребенком. Я думаю, что, если бы сейчас встретился с собой, 14-летним, мы бы подрались: настолько разное видение мира у взрослых и детей – в его понимании нет ничего общего.
Во время репетиции спектакля «Дождь и Белая».
На вторую половину сезона мы присматриваем спектакль для взрослых. Я предложил Лескова, у него есть любопытная пьеса «Барин, Полина и Петух». Второе предложение – пьеса Тауфика аль Хакима «Прелестная Галатея». Это та самая «Галатея», но написанная совершенно по-другому. К сожалению, у нас этого автора почти не знают. Постановка интересна тем, что во время действия происходит трансформация жанра. Начинается все как гротескная комедия, которая затем переходит в возвышенную любовную лирику и в конце пьесы сваливается в резкую, жесткую драму.
И еще хочу попробовать поставить одну часть поэтического цикла-трилогии «Я тогда гостила на Земле». В его основе лежат факты биографии и страницы творчества русских поэтесс Цветаевой, Ахматовой и Зиминой. Мы делали эту трилогию в Белгороде. Сыграли несколько спектаклей. Я их называл «два часа тишины». Попробуем, покажем, спросим, интересно ли это калужскому зрителю. Да и внутри театра посмотрим, понравится ли этот материал актерам. Очень хочется, чтобы Калужский театр кукол шагнул на эту новую ступеньку. Дай Бог, чтобы все получилось. В конце концов театр – это живой организм. Он сам выбирает, что ему нужно, а что – нет.
Справка «Перекрестка»
Сергей Балыков родился и вырос в Нижнем Новгороде. Выпускник отделения «Актер театра кукол» Горьковского театрального училища, режиссерского факультета Ленинградского государственного института театра, музыки и кино. Работал главным режиссером в Ижевском театре кукол, Ижевском драматическом театре, Театре кукол в Екатеринбурге, Кстове (Нижегородская область). С 2011 по 2014 год был главным режиссером Белгородского государственного театра кукол. В общей сложности поставил около 100 спектаклей, в том числе – в театрах кукол Магнитогорска, Екатеринбурга, Нижнего Новгорода, Омска, Актобе, Новоуральска, Нижнеуральска, Нижневартовска, Набережных Челнов.
Фото Игоря РУЛЕВА и из личного архива Сергея БАЛЫКОВА.
- Театр кукол – это вид искусства с древними и богатыми традициями, - говорит Сергей Николаевич. – Как мы можем сказать: детский он или взрослый? Другое дело, что в советское время этот театр не смог, как настоящий, большой театр, защитить себя и его отдали на откуп детям. То есть просто клешанули, загнали в эти рамки и с тех пор не дают больших сцен, больших денег. Абсолютно убежден: театр кукол – очень не детский театр. Кукла может выступать как социальный тип, как символ, как метафора, как крест, на который актер молится. Для того чтобы знать язык символов, нужно иметь определенный багаж знаний. У ребенка его нет.
- И все равно «Гуси-лебеди» останутся постановкой для детей, а хочется, чтобы в репертуаре Калужского театра кукол появились спектакли, интересные и взрослому зрителю, - говорю я, но спустя несколько минут понимаю, что мое заявление было опрометчивым.
- Я ставил «Гусей-лебедей» в Кстовском театре кукол. Такая красивая, замечательная сказка, в ней столько поэзии. Но, как только начинают над ней работать, все сразу упирается в лапти, мешковину, бесшабашную удаль и дурь. Все верещат какими-то страшными, ненормальными голосами. Спрашивается: а где красота, о которой мы так много говорим? Где поэзия? И мы поставили себе цель – сделать по-настоящему красивую русскую поэтическую сказку. Взяли современные обработки фолка – возник тон звучания спектакля. А еще мы спросили себя: почему красивые птицы служат Бабе Яге? Почему гуси-лебеди? Покопались в материалах и выяснили, что это птицы-«наемники», птицы-«оборотни»: вороны, которые превращаются в лебедей, когда идут на «задание». В итоге получился спектакль, интересный уже не только детям, но и их родителям, которые, оказывается, никогда не задумывались о том, кто такие гуси-лебеди.
Или вот еще пример. Ставил в Ижевске «Трех поросят». Жили-были три поросенка: Англия, Ирландия и Шотландия – и история приобретала уже совершенно иное звучание. Поросята были очень маленькие, похожие друг на друга внешне, но сильно отличались по характеру. А волк был испанским конкистадором, уставшим от военных походов. В спектакле у нас он пел средневековые баллады. И вот этим трем поросятам нужно было встретить волка, чтобы понять, что только все вместе они – Великобритания, что не в разъединении сила, а в объединении. Мы сейчас с вами видим, что происходит, когда люди разъединяются.
- Когда появилось желание работать в Театре кукол?
- Да, собственно, когда я в нем впервые оказался. Это случилось, когда я поступил в театральное училище. В детстве мне в кукольном театре бывать не доводилось. Ходил в театр оперы и балета, театр драмы. На драматическое отделение, собственно, и поступал. Не получилось. Предложили пойти на кукольное. Сказали: «Потом переведешься, если захочешь». Но я не захотел. Сходил в Театр кукол, увидел всю эту красотищу – и сразу в нее влюбился. Первой моей куклой был Волк в «Заклятых врагах». Очень дорогой для меня образ. Смешной, наивный, немного дурацкий. Я, наверное, тоже таким был в молодости.
После окончания училища долгое время проработал в Нижегородском академическом театре кукол. Ездил на Урал, когда там был подъем так называемой «уральской зоны». Мне повезло: там работало много легендарных режиссеров, которые в то время с успехом поднимали Театр кукол. Это и Вольховский, и Шрайман, и Хусид, и Хаит. На Урале я посмотрел много-много интересных спектаклей, напитался новыми эстетическими веяниями этой экспериментальной уральской зоны. С тех пор так и несу в себе определенным образом две эти эстетики: с одной стороны, приверженность к традиционной кукле со знанием всех ее возможностей, с другой – желание экспериментировать.
В спектакле Нижегородского академического театра кукол «Легенды горы Фудзи» у Сергея Балыкова была роль старика Такетори.
- Какое впечатление произвел на вас наш Театр кукол?
- Труппа хорошая, а помещение ужасное, конечно. Эта ситуация – следствие как раз того самого несерьезного отношения к кукольному театру – по остаточному принципу, о котором мы говорили. В тех городах, где построены настоящие театры для детей, они являются предметом гордости города и его руководителей. Вот сейчас строят храмы, стадионы, на это выделяются бешеные деньги, но ими никого уже не удивишь – их полно практически в любом городе. Мы так много говорим о детях, искусстве, культуре. И где это? В этих обшарпанных коридорах? Да, мы сможем работать и здесь, потому что без этого жить не можем, это наш образ жизни. Но для ребенка есть разница: когда он приходит в театр в первый раз и попадает вот сюда, где его все пугает, или когда он приходит в красивое здание. Спектакль еще не начался, а ребенок уже в сказке.
- Что планируете поставить на калужской сцене в новом сезоне?
- К Новому году сделаем спектакль «Морозко». Уже начали работу над ним. Параллельно хочу запустить очень лиричный спектакль «Дождь и Белая» по пьесе Супонина «Собачья радость». Он вроде как детский, но вместе с тем с очень сложной взрослой темой – темой одиночества. Это история о запуганной Белой Вороне и бродячем щенке по кличке Дождь, который, несмотря ни на что, верит, что добрые люди есть. Это спектакль для семейного просмотра. Очень важно, когда материал интересен и взрослому, и ребенку. Тогда им потом будет о чем поговорить. Это ведь очень непросто – найти общую тему разговора с ребенком. Я думаю, что, если бы сейчас встретился с собой, 14-летним, мы бы подрались: настолько разное видение мира у взрослых и детей – в его понимании нет ничего общего.
Во время репетиции спектакля «Дождь и Белая».
На вторую половину сезона мы присматриваем спектакль для взрослых. Я предложил Лескова, у него есть любопытная пьеса «Барин, Полина и Петух». Второе предложение – пьеса Тауфика аль Хакима «Прелестная Галатея». Это та самая «Галатея», но написанная совершенно по-другому. К сожалению, у нас этого автора почти не знают. Постановка интересна тем, что во время действия происходит трансформация жанра. Начинается все как гротескная комедия, которая затем переходит в возвышенную любовную лирику и в конце пьесы сваливается в резкую, жесткую драму.
И еще хочу попробовать поставить одну часть поэтического цикла-трилогии «Я тогда гостила на Земле». В его основе лежат факты биографии и страницы творчества русских поэтесс Цветаевой, Ахматовой и Зиминой. Мы делали эту трилогию в Белгороде. Сыграли несколько спектаклей. Я их называл «два часа тишины». Попробуем, покажем, спросим, интересно ли это калужскому зрителю. Да и внутри театра посмотрим, понравится ли этот материал актерам. Очень хочется, чтобы Калужский театр кукол шагнул на эту новую ступеньку. Дай Бог, чтобы все получилось. В конце концов театр – это живой организм. Он сам выбирает, что ему нужно, а что – нет.
Справка «Перекрестка»
Сергей Балыков родился и вырос в Нижнем Новгороде. Выпускник отделения «Актер театра кукол» Горьковского театрального училища, режиссерского факультета Ленинградского государственного института театра, музыки и кино. Работал главным режиссером в Ижевском театре кукол, Ижевском драматическом театре, Театре кукол в Екатеринбурге, Кстове (Нижегородская область). С 2011 по 2014 год был главным режиссером Белгородского государственного театра кукол. В общей сложности поставил около 100 спектаклей, в том числе – в театрах кукол Магнитогорска, Екатеринбурга, Нижнего Новгорода, Омска, Актобе, Новоуральска, Нижнеуральска, Нижневартовска, Набережных Челнов.
Фото Игоря РУЛЕВА и из личного архива Сергея БАЛЫКОВА.
